«С ним, – подумала Шарлотта. – Сара имела в виду Даниэля?» Потом она продолжила бегло просматривать текст, пока не наткнулась на имя своей матери.

Кристина сказала, что они сидели и ждали меня, но я не знаю, верить ли ей. Если она врет, я никогда не прощу ей этого.

Шарлотта содрогнулась. Вообще-то текст не о лавке, и, по-хорошему, надо было отложить дневник в сторону, но тем не менее что-то заставило Шарлотту продолжить чтение.

Она думает, я не понимаю, что это его она рисует в своем альбоме. Как только остается одна, достает альбом и начинает фантазировать. Если бы я знала, что Кристина окажется такой коварной, ни за что бы не позволила ей переехать вместе со мной. Разве можно так обращаться со своей сестрой? Сейчас я хочу только одного – отделаться от нее.

Захлопнув записную книжку, Шарлотта отложила ее в сторону. У нее не было ни малейшего желания читать дальше. Ее била мелкая дрожь. Если Сара так злилась на Кристину, зачем ей был нужен приезд Шарлотты в Лондон?

Поднявшись, Шарлотта начала ходить взад-вперед по комнате. Она отчаянно пыталась разобраться с переполнявшими ее чувствами. Казалось несправедливым, что ее заставили приехать сюда и заняться заранее обреченным на смерть проектом.

Шарлотта с раздражением бросила взгляд на одну из стопок газет. Это, конечно, Сара во всем виновата, это она поставила ее в такие непростые условия. Похоже, что информации о хромающих финансах книжного магазина нигде не было, а то, что Сара написала о ее матери, и вовсе не добавляло Шарлотте бодрости. На самом деле ей надо избавиться от всего этого хлама.

В состоянии аффекта она решила убрать с пола картонную коробку, но та уже наполовину была наполнена книгами, и, как только коробка оказалась в воздухе, дно вывалилось, книги высыпались на ноги, и Шарлотта громко выругалась.

В тот же момент в дверь постучали. Шарлотта смахнула слезу. У нее не было ни малейшего желания кого-либо видеть, особенно Сэм с ее многочисленными жалобами.

Нехотя Шарлотта вышла в коридор, вытерла слезы и с настороженным видом открыла дверь. К своему изумлению, за порогом она увидела Уильяма.

– Да? – сказала Шарлотта, отведя взгляд, чтобы скрыть от Уильяма блестевшие в глазах слезы.

Уильям почесал в затылке.

– У тебя плохой день, похоже?

Шарлотта вздохнула.

– Можно сказать, да.

Он многозначительно улыбнулся.

– Я точно знаю, как это исправить.

– Исправить что?

– Плохой день, конечно. Бери куртку – пойдем, прогуляемся.

Шарлотта покачала головой.

– Не получится, мне надо работать.

– Может, проблема как раз в этом? У тебя всегда есть неотложные дела. Когда ты в последний раз отдыхала?

Шарлотта пожала плечами. Алекс всегда говорил ей, что она слишком много работает.

– В две тысячи третьем году, – сказала она, и от того, что Уильям улыбнулся, на душе потеплело. – В ноябре. Скучно было.

– Ты же знаешь, если работать все время, эффективность падает. Да и «Риверсайд» переживет без тебя часок-другой, обещаю.

Шарлотта взглянула на куртку, висевшую под полкой для шляп. На самом деле было бы приятно ненадолго уйти от всего этого. Ей не хватало здесь длинных прогулок, которые она обычно совершала дома. Ходьба всегда помогала привести в порядок мысли. Только если Уильям не ожидает от нее отчета, что привело ее в состояние такого расстройства.

– А ты разве не занят написанием книги?

– Мне нужен перерыв, – сухо ответил он. – И вдобавок ты ведь еще не успела ничего посмотреть в Лондоне?

– Только Тауэрский мост, – сказала Шарлотта, кивнув в сторону окна. – В отдалении.

Уильям открыл дверь.

– Мой долг лондонца – показать тебе город. Давай, пойдем!

Они пошли гулять вдоль реки в западном направлении, мимо восстановленного Шекспировского театра «Глобус», отстроенного в стиле фахверк, и огромного здания галереи «Тейт Модерн», в котором раньше, как объяснил Уильям, располагалась электростанция. Вдоль широкой набережной простирались аллеи лиственных деревьев, игравших яркими красками осени, и Шарлотта подумала, что все это выглядит как на картине.

Вначале между ними висела неудобная тишина, но в скором времени Уильям начал свой рассказ. Он подробно описывал Шарлотте практически каждое здание, мимо которого они проходили, и она внимательно слушала его, мысленно благодаря за то, что он ни о чем ее не спрашивает.

Шарлотта смотрела на серебристо-серую, зеркальную гладь воды. Лондонские ландшафты были невероятно разнообразны, и она невольно подумала, сколько же миллионов людей провели здесь свою жизнь за всю историю города. Вот они прогуливаются вдоль старинного квартала, который, кажется, специально создан для экранизации романов Чарльза Диккенса, а мгновение спустя они уже проходят мимо современных небоскребов из стекла и металла с их дерзкими линиями и острыми краями. Казалось, что внутри города постоянно строили новые города, и причудливое сочетание стилей и материалов придавало Лондону совершенно уникальный облик.

Воздух пронзил звук полицейской сирены, в небе в этот момент пролетел самолет. Шарлотта закуталась в куртку, защищаясь от изредка налетающих порывов холодного ветра. Дома она могла гулять часами, никого не встретив, а здесь, куда бы они ни шли, везде толпился народ.

Уильям, судя по всему, обладавший неисчерпаемым объемом информации об истории района, внезапно замолк и остановился.

– Я не хочу ни о чем тебя расспрашивать, – смущенно сказал он, – но ты в порядке?

От этого вопроса Шарлотта почувствовала ком в горле. Что ответить? Рискнула бы она рассказать Уильяму о звонке из банка? Нет, она не хотела ничего говорить, пока не изучит все возможные способы спасения магазина. Кроме того, Сэм и Мартиник должны были узнать обо всем первыми.

– Конечно.

Похоже, ее краткий ответ не удовлетворил Уильяма, и он вопрошающе кивнул:

– Уверена?

Шарлотта вздохнула. Скорее всего, он слышал ее плач. Вот он – очевидный недостаток жизни в большом городе, в своем доме в сельской местности она могла выть ночи напролет, и никто ее не слышал.

– Да, – уклончиво ответила Шарлотта и вновь пошла вперед.

Уильям ускорился, чтобы догнать ее.

– Я сам пережил одну неприятность несколько лет назад и знаю, каким болезненным в подобных обстоятельствах бывает одиночество. Имей в виду, что я с готовностью выслушаю тебя, если хочешь.

Отвернувшись, Шарлотта почувствовала, как загорелись щеки. Часть ее души внезапно ощутила желание рассказать ему все и о маме, и об Алексе, но в то же время она боялась чересчур открываться перед ним.

– Спасибо. Как-нибудь в другой раз, – быстро ответила Шарлотта. – По мосту пойдем или нет?