Я назвал адрес.

– Супер! – обрадовался Кэт. – Я нахожусь у клиентки, которая в пяти минутах езды от вас живет. Спускайтесь на улицу, я уже мчусь.

– Кэт объявился, – объяснил я Борису, – сейчас возьму у него средство от бровей-гусениц.

– Вам они идут, – улыбнулся батлер, – и не выглядят фальшивыми.

– Это неправда, – засмеялся я, направляясь к двери, – очень уж они густые и красивые.

Когда я вышел из подъезда, у двери уже стоял внедорожник, весьма популярный у среднего класса. Надежная машина, у которой качество совпадет с ценой. Кэт опустил стекло правой передней двери и крикнул:

– Иван Павлович, садитесь в салон, сниму вашу красоту.

– Может, лучше подняться в квартиру? Угощу вас кофе, – предложил я.

– Спасибо, меня следующий клиент ждет, – отказался Кэт.

Я влез на заднее сиденье. Слева на нем лежала груда пледов. И тут Кэт, резко нажав на газ, рванул вперед.

– Стойте, – воскликнул я. – Куда мы едем?

– Спокойно, Ваня, – сказал до слез знакомый, но уже забытый голос, – все отлично. Не дрожи.

Я повернул голову и понял, что под горой шерстяных одеял прятался человек, теперь он сбросил покрывала и предстал передо мной. Вернее, предстала, потому что это оказалась женщина. Я зажмурился, потом снова открыл глаза. Видение не исчезло. Мне стало холодно, руки задрожали, ноги превратились в ледышки, а по спине, наоборот, потек кипяток.

– Ваня, – укоризненно произнесла дама, – что за поведение! Ты ж не истеричная девочка.

– Элеонора? – спросил я, великолепно понимая глупость своего вопроса.

Моя хозяйка умерла, она оставила мне в наследство огромную квартиру, в которой сейчас находится офис моего детективного агентства. Там в письменном столе лежит свидетельство о смерти Элеоноры, я поставил на ее могиле памятник, ухаживаю за ним.

– На редкость вульгарный монумент на погосте, – словно услышав мои мысли, произнесла дама. – Ваня, покойники возвращаются.

Меня отшатнуло к дверце, я больно стукнулся затылком о стекло.

– Иван, с годами ты не стал умнее, – хмыкнула спутница, – перед тобой Элеонора. Я жива. Хочешь потрогать мою руку?

Я вцепился ледяными пальцами в протянутую теплую сухую ладонь, перевернул ее, увидел на тыльной стороне знакомую родинку и чуть не зарыдал.

– Ваня, это я, – повторила женщина. – Хватит!

– Но как, – пробормотал я. – Почему? Зачем? Нора? Ничего не понимаю!

– Ваня! Успокойся! – скомандовала Нора.

– Я видел вас в гробу! – не утихал я.

– Хорошо, что не сказал: «В гробу я вас видел», – хмыкнула Элеонора. – Сейчас приедем, и я все объясню.

Я выдохнул.

– Нора, вы меня чуть на тот свет не отправили. Я едва разума не лишился. Кэт! А он здесь с какого боку? Что происходит?

– Ваня, выругайся от души и замолчи на время, – велела Элеонора.

– Вы же знаете, я не люблю грубых выражений, – возразил я.

– Хороший мальчик, – улыбнулась Элеонора.

Я отвернулся к наглухо затонированному окну. Надеюсь, ехать предстоит недалеко. Со мной в машине на самом деле Нора. Фраза «Ваня – хороший мальчик» ее любимая, произносится она с разными интонациями, часто звучит, как укор. Вот только Нора давно со мной не общалась. За то время, пока я считал ее покойной, я понял: нельзя быть хорошим для всех, надо не стать для всех плохим.