— Добрый день, полковник. Что привело вас сюда? — спросила, глубоко вздохнув.

— Очень важное дело, — ответил Стоун. — И безотлагательное.

— О-о… Может, кофе?

— Не отказался бы, — кивнул драг.

Стараясь вести себя естественно и непринужденно, пыталась не паниковать, но получалось плохо. Повернувшись к драгу спиной, я дрожала, словно лань перед тигром. Вдох-выдох… Во рту пересохло, едва не переборщила с кофе. Разлив его по чашкам и повернувшись к гостю, увидела, что драг заблокировал дверь. Ноги стали ватными. Помогите-е-е!

— Что вы делаете? — пролепетала.

— Забочусь, чтобы нам не помешали.

— Э-э-э… Может, не надо?

— Надо, — прищурился Стоун.

— Вы по какому-то секретному вопросу? — спросила, ставя чашки на стол.

— Скорее, по личному. — Полковник направился ко мне.

Я медленно отступала — один шаг, второй, третий, — пока не уперлась в стену. Пока смотрела на приближающегося хищника, меня накрыло паникой. Я буду сопротивляться! Но чему?..

— Что вы делаете? — хрипло выдавила, когда драг подошел вплотную.

— Хочу поговорить про наши общие сны. — Стоун внимательно наблюдал за моей реакцией.

В полном шоке я пялилась на мужчину, о котором долго грезила, которого безумно хотела и страстно любила. И не могла поверить, что он произнес вслух то, о чем я боялась спросить. О чем опасалась даже думать!

Все встало на свои места. Сны были реальностью для обоих. Алек знает, что происходило, что мы делали друг с другом, что чувствовали. Стыдно очень…

— Не понимаю, о чем вы говорите…

— Может, как на приеме, мне стоит озвучить некоторые подробности при всех? Ты мне много чего открыла, а уж сколько я видел…

— Не смей! — выкрикнула, сжимая кулаки.

— Вспомнила… Я рад, что наши отношения прояснились. — Стоун, подняв руку, уперся ею в стену справа от моей головы.

— Прояснились? — переспросила, сглотнув.

— Мы знаем, что странным образом в этих изматывающих снах мы участвовали оба, знаем, что между нами было, — тихо говорил драг. — И что мы будем делать дальше.

Мое лицо пылало от смущения, но я не могла оторваться от его черных бездонных глаз.

— И что же?

— Неужели ты думаешь, что драг может просто к этому отнестись? Теперь ты моя, и точка, — поставили меня перед фактом.

— А меня не спросишь?

— Только дам время смириться.

— А если буду сопротивляться? — прошептала, чувствуя, как мужчина, обхватив мое лицо рукой, скользит большим пальцем по губе.

— А ты будешь? — поинтересовался он, склоняясь ко мне.

Я следила за тем, как медленно приближаются его губы, как он замер на несколько секунд, чтобы прикоснуться к моим и давая мне время приготовиться к сопротивлению. А я завороженно наблюдала за его действиями, не веря, что все происходит на самом деле и что он наконец-то поцелует меня в реальной жизни.

Когда наши губы соприкоснулись, едва удержалась от стона. Как и во сне, его губы были мягкими. Меня нежно приласкали языком и скользнули внутрь. Пахло корицей и теплым ветром.

Понимая, что сопротивления уже не встретит, Алек сграбастал меня в объятия, сжимая до боли, и пил мое дыхание, пока хватало сил. Поцелуй оказался диким, необузданным и гораздо лучше, чем во сне. Или, может, я так изголодалась по нему, что все казалось ярче?

С тех пор как мы встретились в реальности, грезы перестали мучить меня. Случайность? Или наша судьба была предрешена с первой встречи? Теперь не узнаешь, да и неважно это.

Куда завел бы нас поцелуй, если бы не вызов на плоксторе полковника, сказать сложно. Услышав звонок, Стоун с трудом оторвался от меня и, сверкнув темным глазом, тихо заметил:

— Думаю, для первого раза достаточно.

Разблокировав дверь, вышел прочь, оставив меня, ошеломленную и тяжело дышащую. Медленно скользнув по стене вниз, посмотрела на чашки с остывшим кофе.

Что ж, Виктория, кажется, у тебя роман. Теперь личная жизнь станет богаче и увлекательней. Хотя куда уж больше…

* * *

В моей жизни начали происходить необычные вещи. Отношения с Алеком одновременно привлекали и пугали, я много думала о своих чувствах и переживаниях, пока не случилось серьезное событие, которое на многое открыло глаза.

Неожиданно пришло уведомление, что в отношении меня проводится расследование. В вину ставится превышение должностных полномочий.

Я сидела в кабинете руководителя Центра и молча смотрела на Сергея Форса.

— Правильно ли понимаю, что я оформляла на имя Центра некоторые патенты и разрешение на опыты опасности класса X? Обычно нам их одобряют задним числом, а мы, не прерывая работы, проводим исследования сразу. Причем так поступают все. Но теперь выясняется, что так делать нельзя и что не одобрили разрешение только на мои опыты? — уточнила я.

— Мисс Эргер, я не знаю, почему так произошло, меня попросили просто уведомить. Подобные документы одобряют не у нас, а в столице цивилизаций, где сосредоточена основная власть.

То есть отец на это расследование повлиять не сможет, и затеяли его, чтобы навредить ему через меня. Подорвать репутацию, ослабить положение. Что ж тут непонятного?

— Все в порядке, — улыбнулась я Форсу. — Я все уяснила.

Мы обменялись понимающими взглядами, и я откланялась.

Практически следом произошли сразу два события, которых я ожидала. Бесконечные проверки, допросы и… приглашение на ужин от родителей.

Друзья были завалены работой, но поддерживали как могли, а вот коллеги смотрели косо и не особо желали общаться. Я и раньше не обманывалась — любезничали они не оттого, что пребывали в восторге от меня, но это уже крайность.

Удивила меня и Арла, отказавшаяся исключать меня из своего проекта, мол, я для него много сделала. Несмотря на то, что о рисках закрытия ее работы я предупредила.

Все сходилось на том, что у отца большие проблемы на службе. И я уже не уверена, что та авария была случайностью. Сделала я и второй вывод — круг общения надо пересматривать.

Что самое удивительное, я была совершенно спокойна. И причиной тому была весточка от Алека, пришедшая тем же вечером, когда Форс сообщил мне новость.

И я ему поверила. Безоговорочно. Хотя ничего не спрашивала и не уточняла, как он будет это делать и сможет ли. Откуда между нами такое доверие? Эти безумные, с ума сводящие чувства? Они таятся в груди, греют, и внутри все сжимается при мысли о нем. Одновременно сладко и тревожно.

Наверное, именно в те дни Алек Стоун стал для меня важнее родителей.