Владимир Сергеевич был спокоен.

– Как утверждает мой осведомитель, в замке, кроме мадемуазель, находятся два, самое большее три человека. Я ему верю. Понимаете, ей нет резона держать рядом с собой многочисленную свиту. Замок ведь считается покинутым – к чему лишние люди? Вся ударная сила революционеров сейчас в городе, они готовятся к решающей битве с властями. Если нам удастся проникнуть в замок незамеченными, мы можем рассчитывать на успех.

– Что вы намерены сделать? Арестовать ее?

– Видите ли… – Самарский прикрыл глаза и понизил голос. – По моим данным, в замке есть нечто более важное, чем мадемуазель Бланшар и ее компания. Состояние Гельмута Либиха, доставшееся революционерам, исчислялось огромными суммами. На приобретение оружия была израсходована только часть. Оставшееся, по приблизительным подсчетам, можно оценить в полтора миллиона английских фунтов. Нет никаких сомнений, что мадемуазель Бланшар держит деньги, полученные от бывшего любовника, при себе. Захватив эту казну, мы выбьем из ее рук главный козырь.

Максимов зажег погасшую свечу. По тому, что щипчики для снятия нагара он рассеянно сунул себе в карман, Анита определила, что предложение Самарского показалось Алексу заманчивым. Человека, совершившего один подвиг, тянет совершить и второй.

Сама она, однако, отнеслась к инициативе Владимира Сергеевича с осторожностью.

– Об обитателях замка мы знаем только понаслышке. Разумно ли лезть на рожон?

– Мы и не полезем, сударыня, – сказал Самарский, показывая, что на любое возражение у него найдется ответ. – Я не предлагаю брать замок приступом. Для начала уточним обстановку и будем действовать по обстоятельствам. А вам не следует отправляться с нами. Если Алексей Петрович ничего не имеет против, мы с ним поедем вдвоем.

– Алекс никуда не поедет без меня, – отрезала Анита безапелляционным тоном. – Дело слишком серьезное, чтобы я оставила его без присмотра.

– Анна… – начал Максимов, краснея.

– Никаких возражений. Едем вместе.

– Не смею вам возражать, – произнес Самарский без тени улыбки. – Хотя предупреждаю: поездка может быть небезопасной.

– Вы выразились очень дипломатично. Она ОБЯЗАТЕЛЬНО будет небезопасной. Когда вы хотите ехать?

– Завтра в одиннадцать. – Самарский поднялся и нацепил на макушку свой берет. – Днем мы должны быть на месте. Хорошо бы управиться до вечера.

– Это уж как повезет, – заметила Анита, провожая его до двери.

* * *

После предыдущей бессонной ночи и волнительных событий дня Анита намеревалась выспаться. Это было тем более важно, что и следующий день обещал быть не из легких. Легли, едва стемнело, наказав Веронике приготовить завтрак к десяти. Однако утро пятого декабря началось гораздо раньше. Уже в половине девятого раздался настойчивый стук в дверь. Максимов, проклиная всех и вся, вскочил с кровати и стал натягивать на себя одежду. Стучали не переставая. Человеку, стоявшему за дверью, не терпелось сообщить постояльцам что-то необыкновенно важное.

Максимов кое-как облачился в домашний халат и, приглаживая на ходу взлохмаченные волосы, поспешил к двери. Повернул ключ и – едва не был сбит влетевшим в номер Ранке. Лицо полицейского светилось, как начищенный пфенниг.

– Доброе утро! – заговорил он с порога. – Я подумал, что вы уже не спите. Анна Сергеевна встала?

– Мм… Почти, – проговорил Максимов, оглянувшись через плечо (Анита в углу спешно приводила себя в порядок). – Рад вас видеть, герр Ранке. Снимите пальто, у нас жарко. Вероника! Помоги господину раздеться.

Пока Ранке разоблачался, Анита успела придать себе вид, более-менее годящийся для приема гостей. Одного взгляда на визитера было достаточно, чтобы понять: Ранке явился с добрыми вестями.

– Неужели задержали мадемуазель Бланшар? – спросила Анита, ощутив укол разочарования.

– Лучше! – воскликнул Ранке, врываясь в комнату.

Лоб полицейского блестел от обильной влаги, но он не обращал на это внимания. Плюхнувшись в кресло и не успев перевести дух, Ранке выпалил:

– Революции не будет!

– Отрадная новость, – сдержанно сказала Анита и с ужасом увидела, что впопыхах надела две разные туфли. – Позвольте поинтересоваться, почему вы так уверены в этом?

– Сегодня ночью, во время облавы, мы захватили арсенал мятежников. Говорят, королю стало дурно, когда на рассвете ему сообщили о том, какая мощь могла обрушиться на него и его гвардию. Двести фунтов пироксилина! Покойный Шмидт работал не покладая рук… Все это добро было упаковано в небольшие деревянные цилиндры и прямоугольные металлические коробки наподобие той, что мы изъяли в гимнастическом зале. Но это не все! Мы нашли триста револьверов, пятьсот французских стержневых штуцеров системы Тувенена со штыками и столько же винтовок системы Дрейзе образца тысяча восемьсот сорок первого года – точно таких, какие приняты на вооружение в прусской армии. Прибавьте к этому мортиру английского образца, запас пороха, ядер, круглых и остроконечных пуль, литографированные карты Берлина с обозначениями наиболее важных и уязвимых объектов…

– Я вижу, ваши люди постарались, – сказал Максимов и, усевшись в кресло, закинул ногу на ногу, отчего из-под халата высунулась голая коленка. – А заговорщики? Кого-нибудь арестовали?

– Двадцать восемь человек, – с гордостью отчеканил Ранке. – Не берусь утверждать, что все они причастны к заговору, их задержали до выяснения обстоятельств, но, думаю, половина из них – именно те, кого мы ищем. А если так, то нить потянется дальше и приведет нас к руководителям заговора.

– То есть к мадемуазель Бланшар?

– Да. При условии, что ваша версия о ее главенствующей роли в подготовке восстания подтвердится.

– Подтвердится, – уверенно проговорила Анита, украдкой снимая с ног злосчастные туфли (носок левой ноги уперся в пятку правой, но туфля, как назло, не снималась – хоть плачь!). – Однако я не уверена, что арестованные вами люди наперебой кинутся рассказывать о своих сообщниках. Что, если они поступят подобно Хаффману?

– Ах, да! Хаффман! – При упоминании этого имени Ранке буквально просиял, точно и не было вчерашней озабоченности и мучительных тревог. – Еще одна новость, дающая повод для воодушевления. Наши специалисты установили, что Либих был убит из револьвера, принадлежавшего Хаффману. Это веское доказательство! Теперь ему не отвертеться.

– Поздравляю, герр Ранке, – сказала Анита с вымученной улыбкой (чертова туфля словно приклеилась к ступне). – Вы блестяще справились с задачей. Будет несправедливо, если после завершения расследования вас не повысят по службе. Вы достойны занять пост руководителя всей берлинской полиции.

– Пустяки! – с деланой беспечностью отмахнулся Ранке, хотя видно было, что прогноз Аниты пришелся ему по душе. – Стар я уже для повышения… Только и думаю, как бы поскорее уйти в от-ставку.

– Уходить надо достойно, – ввернул Максимов.