Огонь и не собирался гаснуть. Даже непонятно, за что он цеплялся. Вокруг всё было мокро, а он полыхал, да и цвет отливал серозелёным оттенком.

Из палатки вылезли Баба Ёшка. Она с трудом приподнялась на больные ноги и воздела вверх руки, что-то выкрикивая. В левой руке она держала недавно снесённое её курами странное яйцо и делала им круговые движения. Вдруг тучу будто прорвало. На огонь обрушился поток воды и тут же прекратился. Пламя сразу погасло.

Только теперь Андрей Степанович увидел в стороне лежащего сына. Одежда на нём висела клочьями, а на обожжённых участках тела появились волдыри. Серёжа пытался что-то сказать, но нестерпимая боль сковала дыхание, и он заскрипел зубами. Небо очистилось от туч. Вновь появилось солнце, и в поднебесье взвились птицы. День продолжался, как будто ничего не случилось. Людмила Викторовна склонилась над Серёжей и расплакалась.

— Роднуля, мальчик мой! Открой глазки!

Она просто растерялась и не знала, что предпринять. Мальчика надо было срочно отправлять в больницу с такими ожогами, но где она, больница?

Летело дорогое время, в любой момент можно ждать заражения крови.

Акулька трясла за плечи Бабу Ёшку и плача выкрикивала:

— Спаси, спаси, Серёжу! Ведь ты это можешь.

Ба-ма полезла в свой мешок с травами. Акулька делала всё, что она велела. Вскипятили и настояли сначала горькую траву и дали Серёже выпить, потом смазали все волдыри серо-жёлтой мазью.

Прошло немного времени, и пузырьки кожи обмякли, съёжились. Серёже стало намного лучше. Он уже улыбался и шутил:

— Вы что надо мной кудахчите? Я же не петух, петь не умею, хотя попытаться хочется. Ку-ка-ре-ку!

В корзине закудахтали куры, а петух так разбушевался, что их корзина-домушка заходила ходуном.

Наконец мама с папой успокоились, но Баба Ёшка всё ещё хлопотала около Серёжи. У него обгорели брови, ресницы, кожа потрескалась на губах и щеках. Старуха печально качала головой:

— Жаль парнишку, рубцы останутся на груди, ногах.

В этот день путешественники «зализывали раны». Ремонтировали плот, сушили одежду, варили обед на два дня. Зашивали порвавшиеся паруса.

Уже ночью, когда все спали, Акулька растолкала Бабу Ёшку и нетерпеливо, взахлёб, стала рассказывать ей свой сон.

— Ба-ма, мне приснилось, что если разбить это длинное яйцо с завитушками и смазать им все обожжённые места на теле Серёжи, то не останется никаких рубцов и мальчик сразу поправится. Я прошу, сделай это.

— Ладно, ладно. Спи сейчас, а утром и смажем, — отвечала усталая Баба Ёшка.

— Нет, нет, надо сейчас же, а то вдруг яйцо высохнет, — теребила девочка старуху и пыталась её приподнять.

— Но сейчас же темно, да и Серёжа спит, неужели нельзя до утра подождать, — упрашивала ба-ма свою неугомонную девчонку.

В палатке проснулась Людмила Викторовна. Да она и не спала после таких дневных событий. Она приподняла голову и зажгла фонарик. Акулька сидела около Бабы Ёшки, скрестив по-турецки ноги, и тормошила её.

— Ну, вставай, видишь, вот и огонёк есть!

Наконец старуха приподнялась и, кряхтя, полезла из палатки.

Серёжа и Андрей Степанович спали недалеко от выхода на надувных матрацах. Акулька тоже вылезла за старухой, держа в руке удивительный огонёк. Он был тёплый, но светил хорошо. Странное яйцо Баба Ёшка спрятала в муку, так надёжнее, не разобьётся.

Во сне Серёжа стонал. Его тело болело от полученных ожогов. Проснулся он сразу от прикосновения Бабы Ёшки. Яйцо разбили над миской и взболтали ложкой. Внутри желток оказался светло-зелёным, а белок обычного цвета. Старуха обмакнула свои шершавые руки в эту болтушку и, что-то приговаривая, стала намазывать больные места. Акулька светила фонариком и следила, чтобы ба-ма ничего не пропустила. Андрей Степанович тоже проснулся и помогал Серёже поворачиваться с боку на бок. Утром мама и папа Серёжи не увидели на теле сына никаких следов от ожогов. Это было просто какое-то чудо. А Акулька смазала этой чудо-болтушкой лапки чертёнку, так как они у него вспухли и болели после сумасшедшей гонки по берегу реки. Ранки сразу затянулись кожей, и боль исчезла. Девочка только жалела, что не знает, какая же курица несёт такие удивительные яйца со светло-зелёным желтком.

Наконец плот снова тронулся в путь, сегодня им надо плыть без приключений, да и побыстрее, чтобы успеть к вечеру прибыть в порт.

После завтрака Серёжа стал учить Акульку игре в шашки. Девочка сразу поняла правила игры, но обыграть Серёжу ей не удавалось. Она раскраснелась от волнения, тёрла свой курносый нос, щёки, но победа не давалась. Её упорство смешило мальчика, но он не подавал виду: пусть думает!

На одной из стоянок плота Андрей Степанович закинул свой спиннинг. Долго ни одна рыбёшка не хотела брать блесну. Он уже решил сворачивать леску, как вдруг почувствовал рывок лески.

— Попалась, красавица! — воскликнул он, расставляя ноги для упора.

Постепенно стал накручивать упругую леску. Рыба попалась большая. Она так стремилась уплыть подальше от этого опасного места, что плот сначала потихоньку, а потом всё быстрее поплыл вдоль берега реки.

— Ура! Мы на буксире! — воскликнул Андрей Степанович и сел прямо на бревно, уперев ноги.

В руках у него трепыхался натянутый спиннинг и неизвестная рыбина тащила за собой наших путешественников. Иногда из-под воды показывался её блестящий тёмный хребет, а около него вздымались белые бурунчики воды. Все высыпали на палубу и с восторгом смотрели на удивительный аттракцион, в котором они участвовали.

Вдали показались высотные здания города. Это и был их пункт прибытия. Рыба-тягун, видно, уже порядком устала, плот двигался всё медленнее. Андрей Степанович не стал больше мучить свою жертву и обрезал леску спиннинга. Рыба, хлопнув напоследок своим огромным хвостом об воду, уплыла в глубину. Андрей Степанович направился к парусу, чтобы поворачивать его и ловить небольшие дуновения ветра. Надо причаливать.

Приплыли даже раньше назначенного срока, но медлить нельзя, может, их давно ждёт Вера Тихоновна. К кассе номер один отправились родители Серёжи и взяли с собой Гошу, чтобы он, наконец, увидел свою бабушку.

ГЛАВА 45

Встреча в порту

Вера Тихоновна, несмотря на свой возраст, за один день сумела свернуть горы. Её энергичности можно позавидовать. Весть о том, что Гоша и Полиночка вскоре окажутся в порту города N. так её обрадовала, что она, как ребёнок, захлопала в ладоши и, Забыв про больную ногу, подпрыгнула на недозволенную высоту. Гримаса боли исказила лицо, слёзы невольно выступили на глазах, но и это не остановило, она сейчас же отправилась встречать внуков.