— Ну так что же ты теперь молчишь? — спросила я. — Где они обретаются? Только не говори, что забыл.

Саша помолчал еще немного и махнул рукой:

— Блин, проболтался! Ну, может, это и к лучшему, на самом деле будешь знать, если что со мной случится… Только я тебя прошу: ментов не нужно! Они и так из-за дедули этого мне, прошу прощения, чуть ли в задницу не заглянули, а если узнают, что у меня в знакомых такие отморозки, то… ну не докажешь же им, что не моя эта братва, не докажешь!

Я кивнула, что можно было понимать как угодно, и спросила еще раз:

— Так где же они обычно тусуются?

— Не знаю, — решительно ответил Саша, — и не знал никогда, но знаю, где они живут, сам им помогал устроиться. Они, когда базары со мной вели про жизнь, спрашивали, где можно остановиться, чтобы без формальностей, я им и дал адрес одного своего знакомого, он недалеко от города в цветохозяйстве сторожем работает. Вот у него они и поселились в доме. Дом типа сторожки, а дом при случае он всегда сдает… Я как раз его на днях встретил на базаре, спрашивал, он, говорит, живут белорусы…

Саша замолчал и выжидательно посмотрел на меня.

— Хорошо, можешь считать, что мы договорились. Тем более что ты на самом деле сказал, куда в случае чего кидаться. Ну а если будут новости, обращайся, визитка у тебя есть.

Саша встал и, буркнув: «Спасибо и до свидания», как-то слишком быстро испарился.

— Ну и что ты думаешь по этому поводу? — спросила я Виктора, когда за Сашей захлопнулась дверь.

— Не понравился, — коротко ответил Виктор.

— Ты что, ориентацию сменил? С какой стати он должен тебе нравиться?

Виктор не обратил внимания на мои слова и продолжил свою мысль:

— Не верю. Непонятно. При желании он смог бы сам найти управу на этих ребят. Зачем пришел? — Виктор пожал плечами, вздохнул и замолчал.

Я тоже молчала, переваривая услышанное.

Еще бы! Так много услышать от него приходится совсем не часто, а точнее, очень редко. Естественно, ему было необходимо передохнуть после своей речуги, а мне прийти в себя.

— Мне он тоже не понравился, — наконец проговорила я задумчиво, — хотя выглядел, по-моему, на самом деле напуганным. Разгадать бы еще, какую он ведет игру?.. Да ведет ли? Может быть, все просто так?.. — Я огляделась и махнула рукой. — …Как эта сигарета, — закончила я и закурила.

Виктор молчал, и я после перекура объявила отбой.

Надо заметить, что уже было поздновато.

Уснула сразу, как провалилась, несмотря на навалившуюся головную боль: все-таки полученное сегодня боевое ранение дало о себе знать.

Я проснулась поздно, но не сразу это и поняла — все тело у меня болело после вчерашнего рестлинга.

Надо же: ударили один раз по голове, а болят и спина, и ноги, и даже одно ухо заложило…

Можно подумать, что голова в теле человека самый важный орган.

Утро выдалось хмурым и ветреным. Верхушки деревьев бились ко мне в окно, пытаясь согнуться как можно ниже и хоть таким-то образом укрыться от его порывов. Удавалось им это, надо заметить, очень плохо.

Мне не хотелось вылезать из постели, а при каждом взгляде в окно возникало желание залезть под одеяло еще глубже и не высовывать оттуда даже кончика носа.

Мне казалось, что времени еще мало и до выхода из дома еще можно спать и спать, но вдруг отворилась дверь и ко мне заглянул Виктор.

— Тебе не спится? — спросила я, стараясь закрыть одеялом и голову, чтобы не разглядел моей утренней растрепанности.

Виктор серьезно посмотрел на меня и сказал:

— Уже одиннадцать!

Самое смешное, что я задумалась над этим простым словом, пытаясь понять, что оно означает. И тут совершенно случайно бросила взгляд на настенные часы, на которые до этого не догадалась даже посмотреть, и увидела, что маленькая стрелка плотно прилипла к цифре одиннадцать и время приближается к обеду, а я еще даже не проснулась!

Я так и подскочила на кровати, не зная, за что хвататься в первую очередь.

— Позвонил, — сказал Виктор и ушел в кухню.

Вот смысл этого слова я поняла без долгих соображений: Виктор позвонил в редакцию и сказал, что мы с ним задержимся.

Как только до меня это дошло, мне сразу же расхотелось вставать, и я всерьез задумалась о том, чтобы устроить себе выходной.

Да не провалится же эта газета без меня в тартарары?!

А если и провалится, то тем более хорошо, если меня там сегодня не будет!

Развеселившись от этой мысли, я все-таки встала с дивана и тут же почувствовала легкое головокружение. Хорошо все-таки поставлен удар у этого белорусского парня, который вчера меня треснул по башке. Вчера ударил, а сегодня голова все еще кружится! Специалист, твою мать!

Нащупав тапочки, я продолжала заворачиваться в одеяло, потом поплелась в ванную, на ходу размышляя о том, что мне должна была позвонить Маринка: она же знает, что я контужена, но эта балбесина почему-то не звонит. Что из этого следует?

Правильно: шиш я ее еще отпущу в рабочее время с Виталиком! Обойдется, если о других не думает!

Я вползла в ванную, с тоской посмотрела на душ и дала слабину: не решилась делать его сразу холодным, залезла пока под тепленький.

Это «пока» не сменилось «потом», и я об этом пожалела только теоретически — иногда, между прочим, очень даже приятно побаловать себя, любимую.

Я появилась в кухне неторопливо и даже намеренно медленно: а куда спешить, если все равно уже опоздала?

Виктор совершенно спокойно поставил передо мною тарелку с яичницей.

— Маринка не звонила? — спросила я.

Виктор качнул головой.

Вот так всегда: умри я тут, никто и не спохватится.

Я поковыряла яичницу вилкой и решила позвонить в редакцию, узнать новости.

Настоящим, однако, желанием было пожаловаться на здоровье, чтобы никто не думал, будто я обленилась и обнаглела. Я считаю, что скрывать никогда ничего не следует: если я болею и недомогаю, так сказать, то пусть об этом знает весь мир.

И сочувствует, соответственно.

Я набрала номер редакции и переговорила с Ромкой слабым уставшим голосом, даже не намекнув, что у меня не все в порядке: Ромка и так все понял.

Он мне сообщил, что ничего страшного, за исключением отсутствия главного редактора, не произошло, да еще Маринка на работе не появлялась. А так — все хорошо и выздоравливайте поскорее, уважаемая Ольга Юрьевна.

Я положила трубку на место и подумала, что Маринка со своей любовью меня уже достала, и решила, что она уже перебрала свою долю отдыха, и не только за вчерашний день, но и за предыдущие.