подхожу ближе к Нико и нахожу его и двух его маленьких друзей совершенно голыми на полу. Сколько они выпили, чтобы еще не заметить?

По крайней мере, Алекс все еще в штанах, когда я прохожу мимо него, свернувшегося калачиком на бильярдном столе.

Вокруг нет никаких других тел, как я ожидал, и это заставляет меня задуматься, кто был с этим достаточно, чтобы на самом деле очистить место.

Интересно, что произошло наверху? Есть ли там все еще люди, потерявшие сознание и сожалеющие о своих решениях, принятых прошлой ночью под влиянием алкоголя?

Что случилось с Калли?

Мое сердце замирает, зная, что я бросила ее после того, как пообещала, что буду присматривать за ней. Все вылетело прямо в окно, как только Себ затащил меня сюда, в подвал греха.

Его взгляд все еще прожигает мне спину, когда я проскальзываю в ванную и закрываю за собой дверь, отрезая себя от всего, что произошло там прошлой ночью. Только когда я оборачиваюсь, я понимаю свою ошибку. Возможно, я оставил кое-какие сожаления по ту сторону двери, но и здесь у меня их предостаточно.

Мое бедро болит, когда я живо вспоминаю Себа, стоящего передо мной на коленях и режущего мою кожу.

“Ублюдок”.

Но был ли он прав? Его инициалы на моем бедре помешали кому-нибудь еще трахнуть меня?

Дерьмо. Хотел бы я вспомнить, как я оказалась в одной рубашке Тео и потеряла сознание рядом с ним на кровати Нико.

Опускаясь на унитаз, я опускаю голову на руки. Я стону от своего разочарования в себе.

Почему я согласилась прийти сюда прошлой ночью?

Я представляю милое личико Калли и вспоминаю все, что она рассказывала мне о том, как ее душили парни по ту сторону двери вместе с ее отцом и остальными членами семьи.

Бля. Семья.

Я сажусь прямо, обрывки нашего разговора мелькают в моей голове.

Мне нужно пойти домой и провести кое-какие исследования. Мне нужно поговорить с папой. Мне необходимо…

Я вздыхаю, мои плечи снова опускаются. Скажет ли он мне вообще правду?

Всю свою жизнь я доверяла своему отцу. Несмотря на все наши переезды, его отсутствие в моей жизни, я всегда верила, что он делал то, что было лучше для меня.

Но держать что-то подобное в секрете?

Это потрясло меня, и мое доверие к мужчине, которого я люблю больше всего на свете, висит на волоске.

Я ахаю, когда смотрю на себя в зеркало. Как Тео умудрился не расхохотаться, выше моего понимания. Мои волосы в спутанном беспорядке торчат во все стороны. Мой макияж повсюду, помада размазана по губам, по подбородку и вниз по— “Черт”. Поднимая пальцы, я провожу ими по засосам и следам укусов, которые покрывают мое горло.

Это все было от Себа… верно?

К черту мою жизнь.

Используя только воду, я делаю все возможное, чтобы смыть остатки вчерашнего макияжа. Я выгляжу лучше, чем ожидала, как только мне в основном удалось убрать его. И после того, как я почистил зубы пальцами, я снова чувствую себя почти человеком.

Я нахожу расческу на полке над раковиной, которая помогает мне укротить мои непослушные волосы, и когда я обхватываю пальцами ручку, чтобы, наконец, покинуть убежище ванной, я почти чувствую себя достаточно сильной, чтобы справиться с толчками с другой стороны.

Все, на что я могу надеяться, это на то, что двое из них все еще без сознания и что каким-то чудом Себ позволит мне выскользнуть, чтобы найти Калли, без всякой драмы.

Да, это принятие желаемого за действительное, и я осознаю свою ошибку, когда вхожу в главную комнату и нахожу всех четверых сидящими на диванах с чашками кофе в руках.

Девочек Нико нигде не видно, и, к счастью, на нем есть какие-то штаны.

“Доброе утро, принцесса”. Алекс подмигивает, его взгляд опускается на мои ноги в чулках. Рубашка Тео сидит высоко на бедрах, так что ни для кого не секрет, что на мне надето под ней. Хотя, если верить его предыдущим словам, то я могла бы стоять здесь голой, и это не имело бы особого значения.

Я сглатываю, переводя взгляд с него на трех других идиотов, чьи голодные взгляды устремлены на меня.

“П-где мое платье?” Я заикаюсь, ненавидя то, что мой голос звучит неуверенно в себе.

Тишина разливается по комнате, посылая дрожь беспокойства по моей спине, когда Себ наклоняется вперед, упираясь локтями в колени.

“Иди сюда, Чертовка”, - требует он, его темные глаза удерживают мои и заставляют меня бросить ему вызов.

Часть меня хочет этого. Действительно чертовски большая часть хочет, чтобы я развернулся на каблуках и убежала так быстро, как только могу, из этого логова греха. Но я этого не делаю, потому что, захваченная его пристальным взглядом, я теряю контроль над своим телом и обнаруживаю, что делаю шаг к нему.

Ухмылка дергается на его губах, удовлетворение от того, что я выполнила приказ, наполняет его глаза.

Все остальные следят за каждым моим движением, когда я обхожу кофейный столик, на котором посередине стоят две дымящиеся кружки, и подхожу, чтобы встать перед ним.

Его лицо совершенно непроницаемо, когда я смотрю на него. Его маска прочно сидит на месте. От этого волосы у меня на затылке встают дыбом, потому что я ничего не могу прочитать о его намерениях — и это опасно.

“Ч-где Тоби?” - спрашиваю я, хотя в ту секунду, когда его имя слетает с моего языка, я понимаю, что, вероятно, это было неправильно сказано, потому что челюсть Себа дергается от разочарования.

Не говоря ни слова, он тянется к моей руке и тянет, гарантируя, что я упаду к нему на колени.

Его руки обхватывают мою талию, и он поворачивает меня, распологая именно там, где он хочет, между своих раздвинутых бедер, спиной к его передней части.

Наклоняясь вперед, его горячее дыхание касается моего уха, заставляя меня дрожать. Это то, чего он не упускает, если его низкий смешок мне о чем-нибудь говорит.

“Тебе было весело прошлой ночью, принцесса?” - спрашивает он достаточно громко, чтобы услышали остальные.

Не в силах смотреть ни на кого из них, мои глаза находят дымящийся кофе на столе передо мной. Мои кулаки сжимаются от желания дотянуться до одного.

Себ, должно быть, чувствует мое отчаяние, потому что как только я собираюсь пошевелиться, он протягивает руку и сжимает мое горло своей горячей ладонью.

Мудак.

“Отвечай мне, чертовка”, - рычит он, посылая предательские мурашки к югу