Его слова - не предупреждение, они - обещание, и черт возьми, если они не заставят мой оргазм стремительно приближаться. “Кончай, Чертовка. Я хочу, чтобы твоя влага была по всему моему члену”.

“Се—о Боже”, - кричу я, отказываясь позволить его имени сорваться с моих губ на случай, если он воспримет это как признание того, что я принадлежу ему.

Мое освобождение захлестывает меня как раз в тот момент, когда член Себа дергается глубоко внутри меня, и глубокое рычание срывается с его губ.

Я кричу от своего освобождения, мои ногти впиваются в его плечи, когда я испытываю волну за волной удовольствия.

Мой оргазм настолько силен, что высасывает из меня жизнь, и я цепляюсь за него, мое тело обмякло и безжизненно.

Это чертово блаженство длится всего несколько коротких секунд, потому что он выходит из меня и опускает мои ноги на пол.

В момент паники я протягиваю руку и хватаю его за лицо, еще не готовая отпустить его.

Он позволяет мне притянуть его обратно к себе, пока наши губы почти не соприкасаются.

“Поцелуй меня. Я бросаю тебе вызов.”

“Нет, спасибо”. Едва он закончил говорить, как падает передо мной на колени.

Моя первая мысль: “Черт возьми, да, это горячо”, но потом он вытаскивает мой нож обратно, и я нервно сглатываю.

“Ч-что ты за дерьмо”. Обхватив пальцами мои лодыжки, он раздвигает мои ноги шире, открывая ему идеальный вид на мою пизду и бедра, которые блестят в доказательствах наших выпусков. “Себ?” - спрашиваю я, ненавидя себя за то, что мой голос слегка дрожит.

“Я не целую шлюх, но никто там не будет трахать то, что принадлежит мне”.

— Святое фу… - Мои слова срываются, когда он поднимает нож к верхней части моего бедра и начинает вырезать букву “С” на моей коже. “Ты, блядь, сумасшедший”, - визжу я, хотя от меня не ускользает, что я ни разу не попыталась вырваться, когда он отстраняется, чтобы изучить работу своих рук, прежде чем добавить П.

“Вот”, - говорит он, потирая подушечкой большого пальца больную кожу, чтобы собрать кровь.

Его губы приоткрываются, и я смотрю, как шлюха, в которой он обвинил меня, когда он сосет свой палец.

Прикусывая нижнюю губу, мой рот наполняется слюной, чтобы снова быть прикованным к его рту.

Со мной действительно что-то чертовски не так.

“Ты такая красивая, когда истекаешь кровью из-за меня, Чертовка”, - шепчет он, глядя на рану, из которой снова сочится кровь.

На этот раз он отказывается от большого пальца и вместо этого наклоняется вперед, лакая кровь, как будто я его любимый вкус в мире.

Стон вырывается из моего горла, когда его язык облизывает меня, острая боль от пореза только делает меня распутной и нуждающейся в нем снова.

“О черт”, - шиплю я, когда его палец пробегает по моей влажности, кружась в сперме, которую он оставил внутри меня.

“Раздвинь свои ноги для кого-нибудь еще, и они узнают, что ты моя, Чертовка. Моя, - повторяет он, сгибая палец и посылая волну удовольствия, пробегающую по мне.

Откидывая голову назад, он отрывает от меня палец и проводит им по своим инициалам, смешивая мою кровь и свою сперму.

Это похоже на какой-то гребаный сатанинский ритуал, и мои глаза прикованы к участку моей кожи, которого он касается.

Внезапно вырванный из своего транса, он толкается, чтобы встать.

“Открой”, - требует он, поднимая палец, и мое предательское тело следует приказам, как хорошая маленькая принцесса.

Его глаза вспыхивают жаром, когда я посасываю его палец, обводя языком точно так же, как я бы сделала с его членом, если бы он дал мне шанс.

Вытаскивая его, он проводит им по моей нижней губе.

Его глаза опускаются вниз по моему телу, останавливаясь на моем платье, которое облегает талию, на поясе с подвязками и чулках, выставленных напоказ.

Вытаскивая свой сотовый из кармана, он поднимает его вверх. Его глаза находят мои. В них есть вызов, когда он ждет, когда я скажу ему остановиться.

Но какой в этом смысл? У него уже есть одна с прошлой ночи, с моими сиськами, покрытыми его спермой. Что еще добавить к его амуниции, чтобы “погубить” меня?

Вздернув подбородок, я заставляю себя ухмыльнуться.

” Шлюха”, выдыхает он, но в слове не хватает яда, на который, я уверена, он надеялся.

“Лучше, чем титулованная пизда”, - бросаю я в ответ.

Бросив еще один взгляд на дело своих рук на моем бедре, он подтягивает штаны, разворачивается на каблуках и выходит из комнаты.

”Гребаный мудак”, “ кричу я ему вслед, и как раз перед тем, как дверь за ним захлопывается, клянусь, я вижу, как его плечи трясутся от смеха.

Пизда.

Я прислоняюсь спиной к стене, запрокидывая голову к потолку. Я не уверен, на что я надеюсь. Бог, конечно, не собирается помогать мне после всего дерьма, в которое я вляпалась.

Оглядывая комнату впервые с тех пор, как меня сюда внесли, я нахожу большую черно-белую ванную комнату, которая выглядела бы в моем доме вполне уместно.

Направляясь к туалету, я начинаю натягивать лифчик и платье обратно на место. Ткань касается моих нежных сосков, и я вздрагиваю.

В том, чтобы быть с Себом, нет ничего нежного, это точно.

Его грубые прикосновения и злые слова подпитывают что-то внутри меня, то, в чем я так долго нуждалась.

Я знала, что чего-то не хватает. Я думаю, именно поэтому у меня не было проблем с тем, чтобы проходить через парня за парнем, пытаясь найти это.

Но это…

Что бы здесь ни произошло, точно так же, как в наши два раза на кладбище… Это было именно то, чего я хотела. Ненависть, страсть, боль. Все это.

И, черт возьми, я бы сделала это снова, если бы он ворвался сюда прямо сейчас.

Убирая с лица растрепанные волосы, я откидываюсь на спинку стула и снова и снова прокручиваю в голове эти несколько минут, мое сердце продолжает бешено колотиться, как будто это происходит прямо сейчас.

Осознавая, что дверь не заперта и кто угодно может ворваться внутрь, я заканчиваю то, что делаю, и убираюсь, стараясь не открыть порезы на бедре больше, чем они уже есть.

Я смотрю на дело его рук, мои чувства из-за того, что он заклеймил меня как гребаную корову, борются внутри меня.

Это было горячо, без сомнения, но, черт возьми. Теперь я буквально хожу с его именем на себе, как будто