– Надеюсь, ты не разочаруешь меня вновь, Корс Кант, ибо более неприятной мысли я просто и представить не в силах. Так разволноваться, так вожделеть, и вдруг тебя, словно мыльный пузырь, протыкают иглой, и ты лопаешься. Это же все равно что проснуться рано утром в день Юл и не найти подарков!

– Ты про меня? Но ведь это ты не захотела!.. Она закрыла глаза и, похоже, мысленно заткнула уши. Юноше казалось, что она чувствует ту же самую потребность в любви, что и он сам. А потому ему перестало так казаться, и он решил, что она просто играет с ним. Он нерешительно вздохнул.

– Ну ладно, я ничего не слышал. Неожиданно Анлодда выпрямилась, напряглась и подозрительно огляделась по сторонам.

– Ты ничего не слышал? Мне показалось, что ли? – А еще через мгновение она добавила:

– Вот.., нет, я не уверена. Но что-то не так.

Анлодда выхватила из-за седла топорик (хотя поблизости не стояло ни одного дерева, которое можно было бы срубить) и положила поперек шеи Мериллуин. Снова пристально всмотрелась в чащу леса.

И тут заржала чья-то лошадь.

Она появилась из-за деревьев – боевая лошадь, а на ней верхом – низкорослый разбойник в готских одеждах и кольчуге. От его кольчуги как бы расходилась зловещая черная туча, словно капля чернил растворялась в луже. Остановившись в ста шагах впереди, всадник преградил дорогу Корсу Канту и Анлодде.

У Корса Канта за спиной послышался шум и конский топот. Двое вооруженных до зубов всадников перекрыли им дорогу на Камланн. На них Анлодда даже не взглянула. Все ее внимание было приковано к тому, который стоял впереди. Казалось, она повстречалась с давно утерянным братом.

Лицо ее стало бледнее обычного. «Если это и брат, – решил бард, – то нелюбимый».

Разбойник криво усмехнулся – ну точь-в-точь богато разодетая обезьяна. А потом высоко поднял свой Обоюдоострый топор в притворном приветствии. Он заговорил по-эйрски, на отвратительном диалекте дальнего севера. Этот диалект Корсу Канту был знаком, он изучал его в школе друидов в Дун-Лаогхэйре.

– Так, так, так… Какая чудесная встреча, принцесса Анлодда! Ребята, поприветствуйте ее и ее нового раба!

В ужасе Корс Кант пытался нащупать свой обеденный нож. Посмотрел на Анлодду.

«Анлодда? Принцесса? Вот тебе и раз!» Она восседала на Мериллуин с поистине королевским величием, под стать самому Артусу. Она, будучи без доспехов, презрительно скривила губы, глядя на разбойника, и опустила свой боевой топорик так, что он почти коснулся земли. У нее не было ни лука, ни копья – ничего, чем можно было бы сражаться, сидя верхом.

– Канастир, – прошипела она и перешла на эйрский диалект. – Притащился, червяк. А что это ты тут делаешь? И знает ли твой отец, где ты?

– Я пришел за тобой, радость моя.

От расчетливой холодности в голосе Канастира Корса Канта зазнобило, к горлу подступил ком. Канастир явно не был придворным, явившимся для того, чтобы уговорить его возлюбленную отправиться с ним, чтобы околдовать ее сладкими словечками. Молодой разбойник продолжал:

– Моя безграничная любовь к тебе заставила меня проделать такой долгий путь, ну а еще отец попросил меня узнать, справилась ли ты с его поручением, исполнила ли его волю. Ты ведь помнишь о поручении, а? – То, как Канастир при этих словах скривил губы, только самый снисходительный человек мог бы назвать улыбкой. – Или ты позабыла так скоро в объятиях своего нового евнуха, каково это – когда тебя разрубают большим-пребольшим мечом? Видимо, надо тебе напомнить.

Анлодда напряглась. Казалось, ярость воочию закипает в ней. Корс Кант окаменел. Он чувствовал, что они чем-то связаны – вышивальщица Анлодда и этот Канастир. Ее брат? Но пока он воспринимал их разговор только на слух.

– Канастир, – резко проговорила Анлодда, и Корс Кант не узнал голос возлюбленной. – Ты совершил три ошибки. Во-первых, потащился за мной в Каэр Камланн. Это во-первых.

Анлодда пустила Мериллуин вперед и подъехала к Канастиру поближе. Далеко на юге прогремел гром, и его раскаты были подобны топоту копыт быков Кухулина, мифического героя Эйра. Сгустились тучи, серые и черные. «Скоро земля вымокнет от ливня, – в отчаянии думал юный бард, – а я даже плюнуть – и то не могу!»

Двое других всадников также были одеты по-готски, а судя по их волосам цвета грязной соломы, они и были скорее всего ютами или саксами. Они окружили барда. Один ухватил за поводья пони, а другой схватил Корса Канта за волосы и запрокинул его голову назад, дабы легче было перерезать глотку. Корс Кант почувствовал, как его кадыка коснулось холодное острое лезвие, и уронил на траву бесполезный и жалкий кухонный нож.

Странные вспышки света появились перед глазами. Сердце громоподобно стучало, изо рта вырывались почти неслышные стоны. Лезвие, прижатое к его шее, было острее зубов дракона. От разбойника так несло, что юноша чуть не задохнулся. Он смотрел на свою принцессу, свою богиню, Анлодду, он глазами молил ее бежать, бросить его и возвратиться в Камланн, к Артусу. А потом он перестал что-либо видеть, кроме вспышек, подобных молниям.

– Вторая твоя ошибка, – между тем продолжала Анлодда, – в том, что ты попался мне на глаза. Это во-вторых, грязный червяк.

Лезвие ее топора вот-вот грозило воткнуться в землю. Она поравнялась с северянином, улыбнулась и плюнула в его подпоясанную ремнем кольчугу.

Разбойник сделал вид, будто не заметил плевка.

– О да, дочь моей матери.., хороший, тяжкий урок. Я снова стану твоим учителем, и на этот раз не один я услышу, как ты его повторяешь. Хо! Так ведь будет интереснее, а?

Но Анлодда и не подумала остановиться. Она провела Мериллуин мимо Канастира. Тот озадаченно развернул своего коня боком.

А Анлодда, даже не спешившись, полоснула топором между задними ногами коня брата.

Конь дико заржал, встал на дыбы. Мгновение Канастир удерживался в седле, но вот конь повалился на траву и сбросил наездника. Тот тяжело упал на четвереньки.

Мериллуин попятилась от обезумевшего жеребца Канастира. Арабский скакун, беснуясь от боли между ногами, обнаружил наконец, на кого может излить переполнявшую его ярость. Жертва корчилась на земле и пыталась подняться на ноги. Конь изо всех сил лягнул своего хозяина и здорово стукнул того, невзирая на доспехи. Канастир еще немного прополз по земле и обмяк, держась за голову и издавая жалобные стоны. Руки его обагрились кровью.

– Дочь Риа… – вырвалось у Корса Канта, и он отвернулся от отвратительного зрелища. Стиснул зубы, постарался справиться с тошнотой. Бард даже не заметил, как двое спутников Канастира отпустили его и бросились к Анлодде.

Опоздав на одно мгновение. Корс Кант ухватился рукой за воздух, а затем погнал вслед за разбойниками неуклюжего пони.