— И чем ты предлагаешь заняться? — помимо воли вопрос получился с подтекстом. Де Бельгард даже от роз отвлёкся и глянул на меня с нечитаемым выражением во взгляде. То ли оценивал, то ли примерялся.

— Магией, конечно же! Этот цветок как раз подойдёт, — Тьернон, не глядя, безжалостно выдернул из букета одну из роз, не обращая внимания на то, как покосилась от его действий вся конструкция.

— Надо бы твоим кабинетом тоже заняться, — покачала я головой. До обиталища мага в Солейле мы с герцогиней почему-то так и не добрались до сих пор ни разу.

Даже интересно, почему бы это?

— И что бы ты поставила вместо этих? — небрежно махнул рукой на отборные бордовые розы хозяин кабинета, преодолевая разделявшее нас расстояние в два шага и втискивая мне в руки одну из них.

Я сглотнула. Как-то он очень уж близко, да и сопровождающих рядом нет. Не то чтобы я так уж опасалась за свою репутацию. Помилуйте, какая там репутация у цветочницы! По словам герцогини, мы чуть лучше тех, что в веселых домах. А может, и хуже.

Как бы я сама на него не набросилась.

— Герберы, — пробормотала я вдруг пересохшими губами и с трудом подавила желание их облизнуть. Совсем уж выйдет провокация. Мне это ни к чему. И так ситуация странная и волнующая. — Хризантемы, папоротник. Сандал.

Что-то меня уже вместо цветов в запахи унесло. Наверное, потому, что маг оказался непозволительно близко, и до меня донёсся его собственный — терпкий, горьковатый, с древесными нотками и дымчатым послевкусием.

Тьернон довольно прищурился, как объевшийся сливками кот, и собственнически прихватив меня за талию, развернул спиной к себе и окну.

— Свет только мешает, — пояснил он. — Смотри на цветок. Вспомни, о чем ты думаешь, когда собираешь свои букеты.

— Желаю им стоять долго и радовать глаз, — все еще хрипловато ответила я, уставившись на плотно сомкнутые бордовые лепестки.

Горячее тело за моей спиной, несмотря на все разделявшие нас слои одежды, обжигало и отвлекало. Пальцы мага легли поверх моих, судорожно сжавших несчастный цветок.

— Ясно. Теперь попытайся наоборот, заставить их отдать все и сразу, — он опустил голос почти до шепота, склонившись к моему уху и обдавая его мятно-мускусным дыханием. — Прикажи созреть и раскрыться.

Все мои силы в тот момент уходили на то, чтобы заставить сердце биться в нормальном ритме, а не заходиться в тахикардическом припадке. И приказать рукам не дрожать под прикосновениями мага. Цветок прыгал перед глазами, сконцентрироваться было невозможно. Моя привычная техника глубокого вдоха-выдоха не помогала, потому что легкие и без того были отравлены древесно-мускусным ароматом стоявшего вплотную мужчины.

Пришлось кусать себя изнутри за щеку. Больно, но действенно. Лили, право слово, даже если ты в самом деле девица, это не повод так плыть от одного прикосновения! Со мной собираются делиться сакральным знанием. Вдруг, если у меня ничего сейчас не получится, де Бельгард передумает меня учить?

Захлестнувшая паника помогла прийти в себя. Я сконцентрировалась на цветке в моих пальцах, прочувствовала прикосновение бархатистых лепестков, ощутила биение угасающей жизни в рельефных бороздках растительных вен.

«Откройся» — настойчиво попросила мысленно, не приказывая, скорее убеждая розу показать себя во всей красе.

Несколько минут ничего не происходило, только капелька пота скользнула по щеке, зябко пробежала по шее и скрылась в кружеве платья. Заболели глаза. Я прикрыла ресницы, сосредоточившись на тактильных ощущениях и потому не увидела, а почувствовала, как лепестки шевельнулись. Кончики пальцев знакомо покалывало — точно так же их морозило после того, как с меня сняли наручники.

Резко распахнув глаза, я уставилась на зрелый, весомо расположившийся в моих ладонях цветок.

— Получилось! — прошептала я едва слышно, опасаясь вспугнуть витающее в воздухе волшебство.

— Умница, — выдохнул мне в уложенные сложным пучком волосы Тьернон.

Мне показалось или он украдкой их поцеловал?

— Книги я тебе к следующему приходу подготовлю, — отстраняясь, произнёс маг и отошёл к столу. Вид у него был серьезный и сосредоточенный, как и положено учителю после урока.

Вот только мое сердце совершенно не по-ученически норовило выскочить из груди. И вовсе не из-за неожиданного успеха на магическом поприще, хотя оно, несомненно, радовало.

Де Бельгард ко мне явно неравнодушен.

Только вот что мне по этому поводу делать? Намеков никаких он себе не позволяет, а что прижался плотнее пристойного — так откуда мне знать, как у них с учениками уроки проходят. Может, телесный контакт в порядке вещей.

Пребывая в некоем трансе, я безропотно последовала за магом на выход, едва не забыв поблагодарить за оказанную честь.

— Ну что вы, мадмуазель Лили. Честь выпала как раз мне, — улыбнулся де Бельгард. — У меня еще никогда не было такой хорошенькой ученицы.

И поди разбери, это комплимент был или изощренное издевательство.

Только потому, что в букетах начали преобладать георгины и хризантемы, я поняла, что наступает осень. Да и в многослойных платьях стало куда комфортнее, поскольку солнце уже не жарило вовсю, а приятно пригревало сквозь пожелтевшую вязь листьев.

Наблюдать за красотами природы была возможность только из окна — либо кареты, либо кабинета Верховного мага, либо домика Клеменс, где я все еще по привычке предпочитала собирать икебаны. С открытием официального гильдейского представительства он опустел и затих, но мне, признаться, после битком набитого придворными дворца и беспрестанно чирикающих воспитанниц герцогини, так было гораздо комфортнее.

Занятия магией шли ни шатко ни валко. И это при том, что каждую минуту, занятая составлением букетов, я старательно вливала и чувствовала, чувствовала и вливала. Но то ли у меня и правда был крохотный резерв, то ли делала я что-то не то, но даже поменять оттенок цветка у меня ни разу не получилось. И распускались они не так чтобы очень охотно, зато по-прежнему долго не вяли, выходя из моих рук. Тоже плюс, как ни посмотри.

Украшение дворца — дело муторное и бесконечное. Даже несмотря на то, что все поступающие туда цветы я старалась потрогать лично, к тому моменту, как мы доходили до опочивальни короля, в покоях принцессы уже требовалось обновление. И пусть Клеменс и Ирен старались как могли, я подумывала выбрать из цветочниц девушек пять-шесть, посообразительнее и со вкусом. Дело осложнялось тем, что герцогиня наотрез отказывалась брать с собой кого-то, кроме меня. Максимум ту же Клеменс, поскольку та женщина в летах и воспитанницам никак не конкурент.

Вслух те обоснования не проговаривались, но я их и без того ловила на лету.

Хорошо хоть чисто тягловая сила нам предоставлялась в лице лакеев, иначе просто не представляю, как бы мы таскали все эти бесконечные блюда, подносы и широкие вазы.