– Как думаешь, они нас голодом заморят или что? Ким пожал плечами. Он не понимал синтетов. Те, которых он знал, были не сказать чтобы обаяшки: но так взбелениться? С чего бы?

– Ну так не бывать этому, – решил Ерик, усаживаясь на лавку и запуская руку в боковой карман рюкзака. – Будешь?

У практичного дикаря оказалась с собой полная фляга морса и несколько порций сухого пайка для «звёздочек». Ким благодарно впился зубами в соевый батончик: время завтрака давно прошло.

– И чем мы их так взбесили?.. – задумчиво про говорил он с набитым ртом.

Ерик пожал плечами:

– Приходят к тебе всякие, вынюхивают… Моим в лесу такое тоже не нравилось бы.

– Да мы им слова сказать не успели, – возразил Ким.

– Ну, значит, они от природы такие, чеканутые. Они же синтеты?

– Синтеты, – Ким сделал глоток из фляги. – И этот Петер что-то странное сказал про сегодняшнее утро. Что все станут их врагами.

– Случилось что? – предположил Ерик.

– В новостях наверняка… – Ким машинально полез в карман и раздосадованно цокнул языком: – Чёрт, пластфон-то у них.

– У кого у них, – невозмутимо проговорил Ерик, дожёвывая и опять запуская руку в рюкзак, – а у кого и при себе.

Ким уставился на пластфон у него на ладони.

– Ерик, там, в арсенале, после тебя, вообще, что-то осталось?

– Это не из арсенала, – уточнил Ерик, открывая новостную ленту– В честной драке выиграл у… Ого!

– Что там?

Ким подсел к другу и быстро пробежал глазами по экрану. В новостях сообщали об ухудшении ситуации в «восьмёрке», а поверх этого плавал очередной баннер Лексуса. «Запертые: синтеты чувствуют себя прекрасно», – гласила мигающая надпись поверх груди Тори.

Ролик был снят так, словно Лексус находится в эпицентре боевых действий в догородскую эпоху: камера дрожала, сам Тори постоянно озирался, высматривая воображаемые бомбардировщики, а по его рубашке можно было заключить, что Лексус прополз несколько километров траншей и раз десять ходил в рукопашную.

– Два человека уже пали жертвой… страшной эпидемии… от которой никто не может чувствовать себя в безопасности… – хрипло и отрывисто бросал Лексус – Хотя я, как очевидец, могу сказать… что, похоже, кое-кому фантастически везёт… Болезнь охватила половину сектора «восемь-семь»… Но в числе заболевших – только самородки.

Дальше пошла нарезка из коротких сюжетов, в которых трое неохотно признавались, что да, они синтеты и чувствуют себя хорошо.

– Что это – чудесный иммунитет?.. – Внезапно голос Тори обрёл былую полнозвучность: – Или что-то большее, чем чудо? И не пора ли назвать виновников странной эпидемии, от которой одни болеют, а другие здоровеют?! – В эту секунду у виска Тори просвистела несуществующая пуля, и передача со «снегом» и шипением оборвалась.

– Врёт? – Ерик поднял глаза на Кима.

– Может, и врёт… – протянул Ким. – Хотя вряд ли. Гриша говорил, там постоянно врачи, иммунологи… Враньё они бы уже опровергли.

– Но тогда получается…

– Ничего не получается, – прервал друга Ким. – Если синтеты не болеют, это ещё ничего не значит. А Лексусу нужна сенсация.

В глубине души Ким отнюдь не был в этом уверен. Но теперь было ясно, что Петер имел в виду, говоря, что с сегодняшнего утра врагов у синтетов прибавится.

– Ладно, давай звонить кому-нибудь, – сказал Ким. – Надо же выбираться как-то.

– Давай, – покладисто отозвался Ерик. – Только давай сразу Триаде? Так им и скажи: сунулись без спроса, наткнулись на синтетов, теперь заперты в чулане. Просим подкрепления, высылайте боевые машины.

Ким обескураженно потёр лоб. А ведь дикарь прав: они же нарушители.

– Ну хоть предупредить кого-то, не знаю… Ты ведь в часть не явился…

– Идея! – Ерик поднял палец. – Звоним Каверину, зовём его сюда, он спускается и надирает всем этим…

– Ладно, хорош, – неохотно признав поражение, Ким бросил пластфон обратно Ерику– Ну а что тогда?

– Сидим здесь и ждём, пока нам жратву принесут, – буднично объяснил Ерик. – Как откроют дверь – валим всех и линяем.

Киму ничего не оставалось, как молча согласиться. Не верилось, что на деле всё выйдет так легко, но идей получше у него не было.

Реализовать дерзкий план оказалось ещё сложнее, чем предполагал Ким, по причине того, что кормить их никто не собирался. Прошло несколько часов; Ерик играл в стрелялки, Ким думал, лёжа на жёсткой лавке. Потом они съели ещё по пайку и допили весь морс. Потом Ерик колотил в дверь и страшно ругался. Ничего не произошло.

Уже давно прошло время ужина, и Ким всерьёз подумывал всё-таки позвонить кому-нибудь, когда послышался негромкий звук отодвигаемого засова. Ерик кубарем скатился с лавки и прижался спиной к стене у двери. Ким быстро встал напротив.

Дверь приоткрылась на пару сантиметров, и из-за неё послышался тихий, но удивительно знакомый голос:

– Придержи своего бешеного, Безрод. Обойдёмся без шума.

Ким с Ериком остолбенело уставились друг на друга, а дверь открылась чуть шире, и из-за неё в подсобку скользнул Индра.

На лицо Ерика в этот момент стоило посмотреть.

– Ты как узнал, что я стою за…

– А ты ничего умнее придумать и не мог, – пояснил Индра, оглядывая тесную подсобку.

Кима интересовало другое:

– Что ты тут делаешь?

Индра плавно повернулся и посмотрел на него.

– Два варианта, – спокойно начал он. – Либо мы коротаем время до прихода синтетов за рассказами о том, как мы тут оказались, либо уходим прямо сейчас. Лично мне больше по душе второй.

Ерик вышел из столбняка и схватил рюкзак.

– Как мы уйдём? – спросил Ким. – Ты знаешь до рогу?

Индра не удостоил его ответом, а аккуратно приотворил дверь и поглядел в щёлку.

– Рабочий день кончился, – бросил он через пле чо. – Один химик где-то наверху. Если не будем шу меть и не столкнёмся лоб в лоб – через часок-другой все будем в тёплых постельках.

Они вышли по очереди – Индра впереди, Ким следом, Ерик последний – и, как могли быстро и тихо, пошли по мосткам. Индра постоянно озирался, отыскивая глазами дежурного. Гудение со всех сторон приглушало звуки, но грохот железной сетки под ногами всё равно был слышен.

К тому же Ким не понимал, как сами рабочие находят здесь дорогу, – оставалось только положиться на Индру и на везение.

…И стоило ему подумать о везении, как прямо за гигантской цистерной, которую они только что обогнули, послышалось:

– Стоять.