– Уже собирают, – сообщил Ждибор. – Дело нехитрое.

– Может, еще разок смолой их попотчевать? – предложил Витмид. – Очень мне понравилось, как они деру дали.

– Попотчуем, – обещал Духарев. – Не сразу, а в подходящий момент.

Он знал, что горящая смола неплохо действует на психику. Одно дело погибнуть от железа, другое – сгореть живьем.

– Всё, – сказал он, поднимаясь. – Займитесь делом, а я – отдыхать. В мои годы мечом махать – нелегкая работа.

– Однако получается у тебя недурно, батько! – похвалил Витмид. – Я ж видел.

– Опыт, – отозвался Духарев. – Он, знаешь ли, иногда заменяет силу молодецкую. Жаль, ненадолго.

* * *

Духарев проснулся рано. Вдохнул приятный запах свежей древесины. Дом был достроен всего месяц назад.

В городе тихо. Это радовало. Проснулся, справил нужду, умылся из тазика, надел верхнюю рубаху, меховую безрукавку, опоясался, накинул подбитый соболями плащ (снаружи было прохладно) и покинул покои.

В дверях бдил отрок. Сергей Иванович кивнул ему дружески и спустился на первый этаж. Там спали еще четверо. В броне. А еще двое бодрствовали и приветствовали Сергея Ивановича быстрыми поклонами. Один из дежурной смены, гридень по имени Туряк, открыл батьке дверь и тут же пристроился за спиной.

Сумерки. Пустая площадь. Только у колодцев маячила пара ополченцев. Это Духарев распорядился. Не то чтобы он всерьез опасался, что воду отравят, да и не единственные это были колодцы в Белгороде, но береженого, как говорится…

Сергей Иванович поздоровался и сказал:

– Водички мне.

От колодезной воды заныли зубы и ужасно захотелось сбросить всё и облиться разок-другой. Однако не дома.

– Видели кого?

– Ага. Этот, незнакомый, что с последними беглецами пришел, попить приходил.

– Гуз?

– Может, и гуз.

– Молодец, бди!

Ополченец приосанился.

Надо узнать, куда этого гуза поселили. И пощупать. Подозрительный. А еще узнать, как он вел себя во время вчерашнего штурма. Очень может быть, что гуз этот – и не гуз вовсе.

Посветлело. Близился рассвет. Сергей Иванович глянул на небо: чистое. Жаль. Дождь не помешал бы. Лучникам в дождь неудобно. Хотя по погоде это будет скорее снег.

Сергей Иванович двинулся к привратным башням. Там тоже стояла стража. У каждого входа по ополченцу. Один совсем дедок, бородища за пояс заткнута, но молодцеватый. Ответив на приветствие, Духарев полез наверх.

В лагере печенегов наблюдалось движение. Дым от множества костров полз вверх. Ранний завтрак, надо полагать. И это наводило на мысли, потому что копченые были довольно ленивы. Так что если уж встали с восходом, то неспроста.

Сергей Иванович не спеша спустился и увидел у колодцев парочку женщин. Город тоже просыпался.

Духарев обернулся к гридню:

– Туряк, надо Витмида… – и не закончил фразы, потому что сотник уже шел к нему через площадь. Вероятно, кто-то уже доложил ему, что батько проснулся.

Поздоровались. Витмид выглядел бодрячком. Хотелось надеяться, что и Духарев тоже. Как-никак проспал часов десять.

– Копченые уже завтракают, – сообщил Сергей Иванович.

Витмид посмотрел на небо и всё понял.

– Сейчас распоряжусь, батько.

Дополнительных инструкций ему не требовалось. Сам знает, что делать.

Духарев двинулся к дому.

Уже за завтраком, состоявшим из горячей каши с разваренными кусочками конины, Сергей Иванович вспомнил, что хотел проверить подозрительного гуза, но отдать команду не успел. В трапезную вошли Ждибор и Ошурок.

– Завтракали? – первым делом спросил Духарев и, получив отрицательный ответ, озадачил прислугу.

Командирам подали то же, что и ему: пшеничную кашу с кониной.

– Ешьте. Может, другого времени не будет.

Ждибор и Ошурок дружно взялись за ложки.

Челядь уже расставляла по столам кувшины с квасом, сдобренным мёдом, и плоские миски с горками блинов. Духарев велел сегодня не экономить. Да, в случае осады каждая горсть зерна станет бесценной, но если сегодня они не удержат город, то никакой осады уже точно не будет.

– Как настроение у воев? – спросил он у командиров гарнизона и ополчения.

– Молодняк трусит немного, – ответил Ждибор. – Вчера многих убили, да и живым досталось. Надо бы воодушевить.

– Воодушевим, – пообещал Сергей Иванович. – Как твои, Ошурок?

– Драться будут, куда денутся! – отрапортовал новоиспеченный полусотник.

– Это уж точно, – согласился Духарев. – Деться нам некуда. Ждибор, гуз, который прискакал позавчера, у тебя под началом?

– У меня, – подтвердил сотник, отправляя в рот блин.

– И как он?

– Я его на главную стену не ставил. Сначала проверить надо. Не до того было.

– Вели кому-нибудь доверенному за ним присматривать, – кивнул Духарев.

– Сделаю. Что еще?

– Да ничего. Вчера всё оговорили. Доешь и собирай своих. И ты тоже, Ошурок. Воодушевлять их буду.

Духарев оглядел выстроившихся воев. Гарнизонные выглядели браво, но слабо. Ни кольчуг, ни даже простеньких панцирей. Даже у лучших всего лишь куртки с кое-как нашитыми пластинками. У остальных – совсем плохо. Пропитанные солью фуфайки, что-то типа кирас из вареной кожи. От сильной стрелы или доброго удара саблей такое не защитит. У ополченцев с защитой было по-разному. Вернее, они делились на две группы: на ветеранов, облаченных весьма неплохо, и простых ополченцев, которые щеголяли чуть ли не в обычной одежде. Взгляд отдохнул только на своих. У Духарева даже отроки были облачены в хорошие кольчуги, вооружены мечами, шлемы в большинстве снабжены тыльниками, а у некоторых имелись даже кольчужные сетки, прикрывавшие лицо. У некоторых, потому что многие, как и сам Духарев, кстати, считали их неудобными и бесполезными.

Огорчало то, что численность его маленького войска упала почти на четверть.

Он отыскал глазами гуза. Тот взгляд князь-воеводы выдержал спокойно. Что, впрочем, ни о чем еще не говорило. Рядом с гузом стоял и его сосед по удачному бегству, поселенец, пришедший с женой и сыновьями. Вот этот смотрелся орлом: бронь наилучшего качества, меч, степной рогатый лук в налуче. Да, такой боец на стене точно не помешает. Удачно он поспел…

Духарев встрепенулся. Молчание затянулось.

– Вы – молодцы! – рявкнул он. – Славно вчера копченым всыпали. Удирали шакалы, поджав хвосты!

Сборная дружина отозвалась одобрительным гулом.

– И это хорошо, потому что покажи мы слабину, сейчас они уже рвали бы нас на части. Копченые, они такие. Им только дай человека помучить. Кожу живьем снять, живот разрезать, огнем прижечь. Бесам, которым они служат, такое любо. Вот они и стараются. Чем сильней и дольше человек мучится, тем им радостней. А что они с женщинами да детьми творят, даже говорить не стану. У них участь еще страшнее. А хуже всего тем, кого копченые в рабство возьмут. Таким лучше живьем сгореть. Видел я, что бывает, когда степняки город берут. И больше я такого видеть не хочу! И потому прошу вас, други, сделайте так, чтобы я этого и не увидел! Не дайте тварям бесовским, навьим, град наш! Не дайте им детей наших и жен! Избавьте от участи ужасной! Бейте их яро! Бейте копченых! И не дайте им убить себя! Ведь если убьют нас, то не смерть придет в город! Сам ад придет, которым грозят нам христианские пастыри! Берегите себя, но помните: умрете со славой, защитив наш град и поразив множество врагов, и соратники займут ваше место и поразят нелюдских тварей! Мы – сила, други! Так будем стоять крепко! Умоем копченых их собственной кровью! Сокрушим их кости! Врежем им так, чтоб устрашились и уползли прочь! Мы – сила! С нами Господь наш и Слава Его! Порвем тварей!!!