Я проснулась резко и без каких-то там промежуточных состояний. Вот просто бац — и проснулась. Словно лавина, на меня навалился шум, пронзительный женский голос. Что-то бубнил в ответ и увещевал мужской баритон. Мои мама и папа? Какими судьбами?

Я была уверена, что ма отдыхает со своим новым бойфрендом-миллионером где-то на Бали. Или Галапагосах. Не знаю точно где, но знаю, что далеко и дорого.

Дабы убедиться, я осторожно приоткрыла глаза. Так и есть. Моя мама, в ярком, декольтированном сарафане и голубой шляпе с широкими полями, яростно отчитывала моего новоиспеченного отца и решительно загоняла его в угол. Причем, в самом буквальном смысле.

Упершись широкими плечами в стену, Дамир выставил вперед руку, будто защищаясь от мамы.

— Ты понимаешь, что твоя преступная халатность чуть не загнала девочку в могилу! — мама возмущенно тряхнула головой.

Буйная грива рыжих кудряшек вырвалась из-под шляпы. А Дамир, увидев это золото, казалось, впал в транс. Даже руку протянул и пропустил между пальцами ее шелковистые волосы.

Сколько помню себя и в детстве, и в юности, я завидовала этому буйному рыже-золотому цвету и кокетливым кудряшкам. Даже однажды, под чутким руководством своей подруги Маринки, я попыталась перекрасить свои волосы в рыжий цвет. Но наш эксперимент потерпел головокружительное фиаско, и мне срочно пришлось обращаться в дорогой салон красоты, чтобы вывести буро-зелено-фиолетовые пятна со своей головы.

Сейчас, глядя со стороны на своих настоящих родителей, я совершенно четко понимала, что кроме маленького роста и тщедушного телосложения, все остальные особенности своей внешности я унаследовала от отца. Я была его маленькой копией женского рода. А он, кстати, очень даже хорош собой! И смелый. Если не испугался, вдруг решился и сгреб мою ма в объятия и запечатал ее губы своим поцелуем. На долгие мгновения в комнате повисла звенящая тищина.

Поэтому тихий скрип открывающейся двери прозвучал как гром с ясного неба. Эдит! Тетушка Эдит. Хотя, наверное, я не могу ее так сейчас называть. Ведь, как оказалось, мы с ней совсем не родственники.

Так странно и весело было видеть испуг и растерянность на ее широком лице. Хотя, если честно, моя мама кого хочешь заставит выглядеть и чувствовать себя странно. Звонкая, решительная, храбрая и невероятно импульсивная, мама не раз ставила меня в неловкое положение. Именно потому, поступив в академию, я старалась как можно реже с ней общаться. А еще эти ее нудные заявления после того, как мне исполнилось восемнадцать лет:

— Валерия, — увещевала меня мама каждый раз, как ей предоставлялась такая возможность. — Ты — ведьма. И до тех пор, пока ты не примешь свою силу, не пройдешь посвящение, тебя будут преследовать неудачи и болезни.

На счет неудач, это был удар ниже пояса. Птицы какали именно на меня, розетки искрили именно надо мною. Особенно не любили меня коты — каждый раз какой-то полосатый негодяй пытался меня пометить. Мир Двуликих, кстати, тоже не стал исключением — тут на меня и оборотни, и вампиры ополчились. Даже туфли на высоком каблуке я не могла носить — обязательно каблук или застрянет где-то, а то и вовсе обломается. А со здоровьем у меня был полный порядок. Только в обморок иногда падала. Но это даже было удобно, особенно когда я мастерски научилась симулировать эти самые обмороки.

Эдит покосилась на целующихся родителей, позабывших обо всем на свете, затем посмотрела на меня и подмигнула, осчастливив меня своей улыбкой. А затем приглашающее помахала мне рукой.

Я потихоньку встала с постели и на носочках пробралась к двери. Обращать на себя внимание ма мне совсем не хотелось.

Тихо закрыв за собою дверь, мы с Эдит крадучись пробрались в большое помещение, служившее гостиной. И только после этого тетушка сгребла меня в охапку, и словно тряпицу стала меня жамкать, кружить, целовать, снова жамкать. Одним словом, едва придя в себя после ужасных событий, я снова оказалась оглушена и почти задушена. Правда, в этот раз от любви.

— Ох, и напугала же ты нас! — почему-то шептала Эдит. — Но как мы тебе благодарны! Ты спасла нашего Дэниэльсона!

— Кого-кого? — пискнула я, вновь обретая свой голос.

— Вот не врут легенды, — Эдит снова вдавила меня в свою пышную грудь, — что феникс может оживить дракона. Ты воскресила дракона Дэна. Неужели ты не помнишь?

Эдит растеряно посмотрела на меня, потрогала своей пухлой ладонью мой лоб, затем обслюнявила мне висок. Пфф, можно подумать, амнезия дает температуру!

— Подождите, так дракон в яблоках мне не приснился? Это был Дэн?!

— Почему в яблоках? — Эдит снова потрогал мой лоб. — Он серенький такой, с черными крапушками.

— А я о чем? А я то думала, что это мне в горячке привиделось.

Решив не заморачиваться, Эдит толкнула меня на мягкий диван, укутала пушистым пледом, подоткнув его со всех сторон. Сунула мне в руки чашку с чаем и села рядом, выдавив из дивана протяжный стон.

— Да все знают, что дракона может оживить феникс — его истинная пара. А дракон в ответ будет тому фениксу верно служить. Любить, по-вашему. Вот вы и нашлись. Теперь вы неразлучны. Навсегда. Так что, по большому счету, черного Одди Сируэла благодарить нужно, а не казнить.

И тут я все вспомнила! И укус вампира, отравившего мою кровь, и каменный мешок с золотой клеткой, в которой меня заперли. И похотливого Маркуса, который распустил свои холодные руки. А я его, кажется, сожгла! Ох, папочка! В смысле, мамочка! Так ведь я же — вампир!

— Эдит, послушайте! Одди укусил меня, и теперь я стала вампиром!

— Тю, глупая! Так твой огонек весь яд вампирский выжег, весь до последней капли. Так что теперь ты — просто феникс, и чуть-чуть ведьма. Если, конечно, твоей матушке можно верить.

Сказать, что я была ошарашена — ничего не сказать! Огненная птичка, ведьма и драконья истинная. И где же этот истинный ходит? Хоть бы спасибо за спасение сказал!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Дэн и Феликс сейчас дают показания в суде. Против Одди. Феликс, как твой ближайший родственник, представляет твою сторону. У нас, кстати, все делается по закону! Вот так-то. Так что сейчас ты — законная дочь Дамира Чутхи, и жить будешь в его дворце, — Эдит восторженно повела рукой вокруг. — Пока не выйдешь заму-у-у-уж.