Мистер Нок подошёл к нему и протянул руку.

– И я тоже, – сказал он. А потом его жена и Хайрам последовали его примеру. На глазах Элизабет обстановка разрядилась, и сэр Реджинальд внезапно снова стал всем другом.

– Это весьма отрадно, – сказал он, собираясь шагать в отель вместе с мистером и миссис Нок, когда остальные медленно поехали вперёд. – Потому что мистер Фоллс пригласил всех нас на особый ужин в его покоях через два вечера, и я с нетерпением жду этого мероприятия.

Все начали обсуждать предстоящий ужин с Норбриджем и то, как они рады, что проведут ещё несколько дней в «Зимнем доме»; через несколько минут Ученна и Хайрам уже катились к отелю, а Элизабет и Фредди – за ними следом. После некоторого молчания Фредди повернулся к Элизабет и сказал:

– Если никто из сидевших в тот вечер за столом не брал книгу, тогда кто это сделал?

Элизабет задавалась тем же вопросом.

Остаток дня Элизабет и Фредди провели в работе, усталости и смятении. Прежде чем продолжить трудиться над брошюрой, они рассказали обо всём Норбриджу и Леоне, встретившись ненадолго в библиотеке. После ужина Элизабет занялась пазлом – вокруг стола с которым собралась уже привычная толпа из примерно двух дюжин человек: мистеру Веллингтону и мистеру Рахпуту оставалось сделать последний рывок. Далее они с Фредди посетили очень интересную лекцию профессора археологии Хеди Салафани, рассказывавшей про антикитерский механизм – загадочное вычислительное устройство, которому больше двух тысяч лет, поднятое с обломков корабля недалеко от Греции в 1900 году. Элизабет заслушалась этим рассказом, хотя её мысли то и дело возвращались к событиям во время лыжной прогулки и надеждам на скорое завершение работы и над брошюрой, и над пазлом. И к Лане тоже – Норбридж не позволял её навещать, хоть упорно твердил, что она чувствует себя хорошо.

* * *

На следующее утро, в одиннадцать часов, Элизабет и Фредди доделали брошюру и отправились в библиотеку встретиться с Норбриджем и Леоной.

– Лето здесь! – гаркнул Миль, когда ребята показались в дверях Леониного кабинета. – Лето здесь!

– Я Летин, кончается на «ин», дружок, – сказала Элизабет.

Леона хмурилась, глядя на подпрыгивающего в клетке попугая.

– В сотый раз говорю тебе, Миль, – воспитывала птицу она, – нужно говорить «зима здесь»!

– Но сейчас весна, Леона, – заметил Фредди. – Правильно будет «весна здесь!»

– Леона всегда становится ворчливой, когда дни удлиняются, – сказал Норбридж.

– Да, становлюсь! – подтвердила Леона. – Большинство людей закрываются дома и читают книги, когда погода прекрасная и хмурая, а не разгуливают по улице и не плавают или чем там нынче занимается молодёжь, когда на дворе теплеет. – Она указала на ноутбук Фредди. – А ещё эти штуковины! – Она возвела глаза к потолку и раздражённо застонала.

– Выпили слишком крепкого чаю за завтраком, мисс Спринджер? – поинтересовался Норбридж.

Элизабет рассмеялась. Она любила наблюдать, как Норбридж и Леона подтрунивают друг над другом – не только потому, что это было само по себе забавно, но и потому, что это показывало, какой крепкой стала их дружба за все эти десятилетия. При мысли о том, чтобы иметь настоящего друга, кого-то, с кем ей будет настолько же легко – долгие и долгие годы, – она почувствовала прилив счастья.

Элизабет жестом указала на Фредди.

– Что ж, даже если тебе не нравятся компьютеры, Леона, мы наконец-то закончили брошюру, и Фредди подготовил всё на своём ноутбуке.

Леона уставилась на ноутбук, как будто брошюра могла неким образом материализоваться поверх него.

– И всё это внутри?

Фредди кивнул.

– Осталось только распечатать.

– Немедленно попрошу Сэмпсона этим заняться, – сказал Норбридж. – Только сначала покажите нам, что там?

Фредди поставил ноутбук на стол Леоны, и все четверо собрались вокруг него. За следующие двадцать минут Элизабет и Фредди рассказали о каждой достопримечательности – комнате с диорамами, ледяном замке, пекарне, живописи на стенах снаружи Зимнего зала, витринах в каждом коридоре, бассейне, горнолыжном подъёмнике рядом с озером и обо всём остальном.

– Что ж, – сказал Норбридж, – это превзошло все мои ожидания. Нашим гостям это очень понравится.

– Полностью поддерживаю, – согласилась Леона. – Вы двое проделали просто фантастическую работу. – Она ткнула пальцем в сторону Норбриджа. – Ваш босс обязан наградить вас премией за такой выдающийся труд.

– Как насчёт дополнительного куска пирога и мороженого после ужина? – предложил Норбридж.

– Секундочку! – воскликнул Фредди, зажмуриваясь, будто не в силах сдержать свой восторг.

– Это мы уже проходили, – улыбнулась Элизабет.

– Пирог и мороженое, – сказал Фредди, чётко произнося каждый звук и открывая глаза. – Геомор[3] и пирожное.

Леона заулыбалась.

– Настоящий талант.

– Талант, – протянул Норбридж. – Атлант.

– Ого, – сказала Элизабет. – Неплохо!

– Мне нравится, что вы так лестно описали библиотечный витраж, – сказала Леона. – Шекспир, Мильтон, Данте. Поразительно думать, что…

– Грацелла! – гаркнул Миль. Все повернулись к его клетке. – Грацелла! Грацелла!

Леона посмотрела на Норбриджа.

– Видишь? Я говорила тебе, он произносит её имя.

– Что, по-вашему, происходит с Милем? – спросил Фредди.

– Я не знаю, – ответил Норбридж. – Хотя это явно что-то означает, раз он это говорит. – Он кинул взгляд на дверь. – Что-то… не так. Я надеюсь лишь, что мы как-нибудь переживём это полнолуние. Если третья вещь не будет найдена, а все, кто мог взять книгу Кроули, соберутся завтра вечером у меня в апартаментах, возможно, нам удастся пресечь любые последние поползновения Грацеллы. Если она действительно что-то замышляет.

– Но нам правда казалось, что вчера все искренне признавались в своей невиновности, – сказал Фредди.

В голову Элизабет пришла одна мысль.

– А что если тот, кто это делает, даже не знает об этом? Как говорила Лана? Что если Грацелла управляет каким-то человеком – или людьми, – и он не помнит, что сделал что-то не то?

Леона посмотрела на Норбриджа, а потом повернулась к Элизабет.

– Дело говоришь. Поэтому наша завтрашняя вечеринка будет прекрасной защитой от козней.

Элизабет не покидало чувство, что в их плане есть какая-то дыра.

– Как бы мне хотелось выяснить, что же это за последняя вещь, – сказала девочка и, не успела она договорить, как ей в голову пришла ещё одна мысль – та, которую она пыталась подавить всю неделю. Она подумала о том, как держала в руках Ту Самую Книгу – первую волшебную вещь Райли Грейнджера, – а потом как стискивала в ладони вторую вещь, свой собственный кулон, в подземном туннеле несколько месяцев назад, сразу после того, как он напитался магической силой. И хотя оба раза она приняла решение не пользоваться силой этих вещей, обладание ими – ощущение их мощи – пьянило, хоть и мимолётно. Когда Элизабет размышляла над возможным обнаружением третьей и последней вещи, в голове у неё вспыхнуло осознание: если полотно – чем бы оно в итоге ни оказалось – действительно будет финальной волшебной вещью, спрятанной в «Зимнем доме», эта находка станет её последним шансом завладеть ошеломительной силой.