— Вы знаете цену? — спросила девица.

— Да, я в курсе. — Деловито оглядываясь по сторонам и стараясь прикинуть на глаз стоимость будущего ремонта, Наташа двинулась по прямому как стрела коридору, оканчивавшемуся высокими дверями с витражом, изображавшим фиолетовую даму с мечом в руках.

— Красиво, — коротко похвалила визитерша, отметив про себя: «Если куплю квартиру, картинку убирать не буду». И толкнула дверь.

Комната, куда она попала, являла собой ярчайшее свидетельство отсутствия малейших хозяйских способностей у девицы в черной шапочке. Высокий потолок утопал в серебряных разводах паутины. Зеленые бархатные шторы явно не водили знакомства с пылесосом. Вещи были безалаберно разбросаны по углам… Но имелись и свои прельстительные стороны: метраж не меньше пятидесяти квадратных метров и огромный мраморный камин, в котором вдохновенно похрустывали дрова. Возле камина на коврике из меха лежал громадный черный ньюфаундленд.

Вот она, воплощенная мечта: горящий очаг, большая собака, просторная гостиная, больше похожая на комнату в загородном доме, чем на конурку городской квартиры, и черный лес за окном!

Впрочем, какой тут лес… Судя по расположению комнаты, окна выходят аккурат на окна дома напротив. А это ее совершенно не устраивает…

Огибая антикварные столики и этажерки, ощетинившиеся невероятным количеством бутылочек, баночек и пробирок, Наташа целеустремленно направилась к окну и попыталась отдернуть пыльные шторы.

Хозяйка, умостившись на ручку кресла, с любопытством наблюдала за ее безуспешными попытками. И гостье не понравился этот взгляд. Не то чтобы он был высокомерен… Но именно так люди наблюдают за действиями принесенного в дом котенка или щенка, который с наивной деловитостью осваивает новую территорию.

Окончательно запутавшись в бесконечной гардине, Наташа раздраженно потребовала:

— Раздвиньте шторы.

— Зачем? — В голосе девицы звенела обидная ирония.

— Я хочу посмотреть на вид из окна.

— Зачем?

— А как иначе я смогу купить вашу квартиру? Не глядя?

— Но моя квартира не продается.

— То есть как это?

— Никак. Не продается, и все. Вы, видно, ошиблись адресом.

Наташа почувствовала себя околпаченной. Даже если она и попала в дурацкое положение, девица сознательно воспользовалась этим, чтобы поиздеваться над ней. А может, у нее были и иные планы… Ведь, конечно же, хозяйка узнала ее. И решила завести знакомство со звездой таким вот нелепым способом.

— Если квартира не продается, — возмущенно заявила несостоявшаяся покупательница, — вы должны были сразу сказать мне об этом.

Барышня не ответила, она вдруг с неподдельным интересом уставилась на грибник пожелтевших фотографий, выставленных на каминной полке — дяденек и тетенек в старомодных костюмах — по всей видимости, прабабок и прадедок вредной девицы, живших в начале прошлого века. И среди них одно знакомое Наташе лицо — непонятно как затесавшийся в число родни Михаил Булгаков…

«Вот откуда у малолетки такая громадная жилплощадь, — догадалась Могилева. — Дом-то дореволюционный! И, вылупившись на фотки, девица навязчиво дает понять, что у нее, мол, аристократические корни. Дура!»

— Надо же! Анечка заработала… — Дура восторженно таращилась на портрет прямой дамы в круглой шляпке и военного в белогвардейской фуражке, как будто углядела их там впервые. Рядом, в овале темного серебра, расположился молодец в пижонских полусапожках, страстно обнимающий толстую кокетку с букетом роз в руках.

«Странно, что сто лет назад мужчины влюблялись в таких толстух…»

На лицах дамы в шляпке и мужчины в полусапожках была выписана горькая мука.

«И кто только ходит фотографироваться с эдакими похоронными рожами! Только предки хамки-малолетки. Гены налицо!»

— Вы должны были сразу сказать мне об этом! — грозно повторила Наташа, демонстративно игнорируя дурацкую реплику про Анечку, которая отчего-то, возможно благодаря портрету Булгакова, вызвала у нее тревожную ассоциацию с другой — Аннушкой, пролившей подсолнечное масло…

— А вы меня об этом не спрашивали, — насмешливо парировала неприятная девица, снова поворачиваясь к ней. — Вы сказали, что пришли по объявлению.

— По объявлению о продаже квартиры! А вы какое давали, брачное? — уже не сдерживаясь, нагрубила она и, не дожидаясь ответа, ринулась к двери.

— Постойте! — окликнула ее девица в черной шапочке.

Наташа недовольно обернулась, ожидая, что сейчас хозяйка завершит абсурд ситуации и попросит у нее автограф, дав ей тем самым прекрасный повод сорваться окончательно и послать нахалку на тридцать две буквы алфавита.

Но желтоглазая превзошла все ее ожидания.

— Думаю, вы все же пришли по адресу, — нелогично заявила она, после чего понесла полную ахинею: — Мужчине ничем не поможешь, я даже не знаю, кто он… Но вам стоит послушать Сережу. Куда бы вы ни собирались пойти, лучше туда не ходить… Там вас ожидает опасность.

— Я собиралась домой! — гневно выпалила Могилева. — И пойду туда. Ночевать на вокзале я не собираюсь!

Исступленно ругаясь про себя, певица помчалась вниз по лестнице…

Карамазова вытащила из кармана монокль, тщательно протерла его рукавом черного свитера и, поднеся к правому глазу, скрупулезно осмотрела место, где только что стояла звезда.

Вернувшись в комнату, она подошла к каминной доске.

— Помни, сын земли, — велеречиво сказала она мужчине в пижонских полусапожках, — что вещи земные непрочны, существуют недолго и что самые могучие государства скашиваются, как полевая трава. Но пусть это Тебя не страшит, так как смерть есть только возрождение к другой жизни… Короче, — буднично окончила ведьма, — не паникуй, — на этот раз все обойдется.

* * *

— Ну, как тебе мое выступление? — глаза дебютантки возбужденно сияли в ожидании тысячи восторженных комплиментов.

— Тебе не кажется, — мягко спросил Владимир, открывая перед Натали дверцу машины, — что не стоит так явно подражать Наталье Могилевой?

— Что-о-о?! — Девушка с силой захлопнула распахнутую дверь. — Что тут плохого? Я люблю ее! Я равняюсь на нее! Наташа — моя звезда!

— Но за ней могут не рассмотреть тебя, — промямлил Владимир, уже жалея, что начал этот ненужный разговор. Тем более что дебют Ольги-Натали и впрямь заслуживал самых высокоградусных похвал…

— Меня? — громогласно взвизгнула певица. — Меня невозможно не заметить!!! Я что, хуже ее? Да я, может, даже лучше. Если хочешь знать, у Могилевой сейчас застой! Я буду не я, если за полгода не стану второй Могилевой. Думаешь, не стану?

— Думаю, станешь, — примирительно согласился он и снова открыл дверь. — Смотри, это тебе…

Букет из пятидесяти алых роз ждал Натали на сиденье машины. Владимир не стал вручать его в клубе, боясь, что этот пафосный жест будет выглядеть там по-идиотски. Но певица расстроилась.