— Чтобы пометить меня. Чтобы напоминать мне, что я из трущоб, — пояснил он в ответ на ее недоуменный взгляд.

— Сколько раз они это делали?

— Много, — пожал плечами Ноубл.

— Я всегда плакала, когда видела вашу несчастную бритую голову. Значит, вот почему вы в конце концов стали сами брить ее? — Голос Венис стал резким и сердитым. — Чтобы лишить удовольствия своих мучителей?

Венис была права, он брил голову именно поэтому, но он не знал, что сказать, и промолчал.

— Думаю, это их злило больше всего. Это и ваша врожденная гордость, ваше высокомерие. Это выводило их из себя. Я помню, как однажды, после того как они застали вас одного и до крови разбили вам нос, я собиралась обо всем рассказать, но вы взяли с меня клятву не говорить никому ни слова о том, что они с вами сделали.

— Вы прекрасно хранили тайну, девочка, — криво улыбнулся Ноубл.

— Да, — прошептала она. — Но вы не знаете, чего стоило мне мое молчание. Я не могу снова все держать в тайне.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что слишком поздно делать вид, что я — маленькая девочка, а вы — храбрый парень. И я этого не хочу.

Положив руки ей на плечи, Ноубл заглянул в ее полные ожидания глаза.

— Пойдемте, — сказала Венис, и Ноубл увидел, как расширились ее черные зрачки, почувствовал мягкое прикосновение ее дыхания к своим губам. Она взяла его пальцы в свою маленькую руку и слегка потянула его: — Пора в постель.

Хотя на следующий день почти все время моросил дождь, перед наступлением сумерек солнце все же прорвалось сквозь облака, но у Ноубла не было настроения любоваться изумительным закатом.

— Если дождь не перестанет, я не смогу найти сухих дров, чтобы поддержать костер до темноты, — внезапно объявила Венис.

Ноубл обернулся на звук ее голоса и для надежности отошел назад, так что между ними оказался костер.

— Всегда можно воспользоваться березовой или осиновой корой, — предложил он.

— О-о, я могу придумать другие способы согреться! — Она бросила ему соблазняющую улыбку, и Ноубл с глубокой досадой почувствовал, что у него покраснели уши.

Венис проводила его в палатку, накрыла одеялом и ушла. Но у Ноубла было отвратительное ощущение, что, уходя и опуская за собой брезентовый полог, она смеялась.

Теперь, оставаясь наедине с ней в этих горах, Ноубл чувствовал, как с каждым мгновением у него внутри растет что-то подозрительно похожее на безумство. Сейчас он стоял, глядя на нее, и единственное, что придумал сказать, — это «Прекратите, Венис».

— О, Ноубл! — с откровенным изумлением рассмеялась она. — Кто бы мог подумать, что вы превратитесь в такого ханжу?

— Я не одна из ваших нью-йоркских дрессированных комнатных собачонок, Венис, и я не выполняю трюки, — предупредил Ноубл.

Но то, что оказало свое действие в ее спальне в «Золотой пыли», здесь не сработало. Венис просто подняла обе изящные брови и сказала:

— О, Ноубл, вы недостаточно верите в себя!

— Испорченный ребенок, — буркнул Ноубл.

— Это лучше, чем испорченный парень, — огрызнулась она. — И если вы еще какое-то время будете ковырять землю носком сапога и канючить: «Уймитесь, мадам», я обвиню вас в плагиате мистера Дикого Билла Хикока.

— Дикий Билл!.. — прошипел Ноубл и плотно захлопнул рот, чтобы взять себя в руки и сказать со всем достоинством, которое только мог призвать на помощь: — Никогда в своей жизни я не говорил «Уймитесь» и абсолютно уверен, что не собираюсь называть вас «мадам».

— Правда? — Она потихоньку обошла костер и остановилась на расстоянии нескольких футов от Ноубла. — Хотите пари?

Она подмигнула, он побежал.

Не буквально, нет, он просто неуверенно попятился и завертел во все стороны головой, ища что-нибудь — что угодно, — чтобы отвлечь свое внимание от Венис, но это было все равно что убежать, и они оба это понимали.

Ноубл быстро пошел к палатке и принялся рыться в своей седельной сумке в поисках большого складного ножа. Найдя его, он то открывал, то закрывал лезвие, стараясь решить, что делать. Ему нужна была какая-то работа, чтобы дать выход физической неудовлетворенности.

Можно нарезать немного сосновых веток для постели: они лучше, чем твердая земля. Да, мягкая, душистая постель…

Сердито прогнав соблазнительную картину, Ноубл устремился напролом через осиновый подлесок к зарослям молодых сосен и набросился на деревья.

В течение пятнадцати минут он кромсал ни в чем не повинные ветки, покрытые мягкими весенними иголками, и лишь раз тайком оглянулся через плечо, чтобы узнать, чем занимается Венис.

Успев напоить пони, развести огонь и развесить около него для просушки их сырую верхнюю одежду, она, чтобы приготовить кролика, которого Ноублу удалось поймать в ловушку, оборачивала его листьями дикого лука. Ее умение справляться с задачами лагерной жизни было просто изумительным. В Венис все было изумительным.

Держа в руках охапку сосновых веток, Ноубл смотрел на деревья и внезапно почувствовал присутствие Венис позади себя. Она просто стояла у него над душой, и этому в любом случае следует положить конец. Ноубл резко повернулся с намерением заставить ее покраснеть до ушей от строгого выговора, который он готов был ей устроить.

Венис стояла на расстоянии двадцати футов и спокойно смотрела на него.

— Что? — «Боже, помоги мне!» Он сам услышал панику в своем голосе.

— Ничего, я лишь наблюдала за вами.

— Зачем?

— Я просто прихожу к выводу, что, пережив то путешествие по реке, вы, очевидно, не утратили своих способностей. Вы очень сильный, — сказала она и подошла на шаг ближе.

Ноубл отказался отступить. Венис подошла еще ближе. Между ними оставалось пятнадцать футов, десять, пять… Он поежился, не сходя с места, а ее глаза до краев наполнились смехом.

— Нет, я не сильный.

— Нет, сильный. Удивительно сильный и… умелый. Все в Сэлвидже согласны с этим. Блейн Фарли просто боготворит вас.

Это не шаг назад, сказал себе Ноубл. Это больше было похоже на шаг в сторону.

— Блейн боготворил бы и одноногого погонщика мула, если бы думал, что тот когда-то держал в руках ружье. Он еще ребенок.

— Но вы не ребенок. Правда, Ноубл. Вы слишком скромны. У вас прекрасная…

— В постель!

— Простите?

— Я сказал, что как только мы поедим, я иду в постель.

— Нужно еще подождать, чтобы кролик сготовился. Не можем ли мы просто побеседовать? — Она говорила почти с мольбой.

— День был долгим, и впереди, вероятно, еще много таких же. Понятия не имею, сколько пройдет времени до того, как мы найдем Милтона или он найдет нас. Можете сидеть здесь и размышлять над тем, какие сильные ваши многочисленные знакомые мужчины, а я собираюсь… нарубить немного дров для костра. — Схватив топор, он углубился в лес.