– Понял.

– Действуйте!

Шум сзади Мангуст услышал уже минут через пять – даже раньше, чем рассчитывал. Все правильно, джипы отставали от «Тойоты» совсем немного, а ведь он команду на остановку не сразу дал. Что ж, все хорошо. Наверняка те, кто послал автоматчиков, еще не успели сообразить, что происходит. Может, даже не успели обеспокоиться судьбой посланной его ловить парочки. Ведь могли же эти двое пока еще просто по джунглям бродить, выискивая цель.

– Здесь я! – негромко крикнул Мангуст, чуть привстав. – Сюда!

Сзади раздался ответный возглас, между деревьев мелькнула чья-то рубашка. Через несколько секунд все собрались возле Мангуста.

– Что происходит? – напряженно спросил Родригес.

– Тише! – прошипел Мангуст. – Короче, впереди засада. Они хотели покрошить нас из леса, когда мимо поедем. У них там что-то тяжелое, скорее всего, пулемет. Сколько народу – не знаю. Обойти не получится, нужно мочить.

– Смотрю, ты уже начал, – сказал Толик, глядя Мангусту через плечо. – А это что? – он склонился над долговязым.

– Трупа никогда не видел, что ли? – недовольно спросил Мангуст, внимательно осматривая джунгли. Пока вроде все было спокойно.

– Не труп. Это. – Толян ткнул пальцем в грудь убитого. Мангуст глянул и нервно усмехнулся.

– Надо же! Никогда бы не подумал, что пионера пристрелить придется.

На груди убитого в самом деле был пионерский значок. Самый настоящий, советский.

– Герильерос, – громко прошептал Диего. – Они любят носить такое.

– Герилья? – переспросил Родригес. – Этого еще не хватало!

Мангуст прикусил нижнюю губу. Да, это в самом деле было неприятно. Одно дело пристрелить обычных наемников, боевиков, за которыми никто не стоит. Другое дело – партизаны. Конечно, нельзя сказать, чтобы герилья была такой уж неодолимой силой. Но все же это сила. Организация. И как раз в этих местах она наиболее опасна. Интересно, с какой стати герильерос решили на них напасть? Конечно, сейчас не советские времена, когда к русским относились с пиететом, но все же! Чем им его группа помешала? Хотя не следует забывать, что среди партизан полным-полно агентов влияния – причем самых разных. От людей местной охранки до агентов ЦРУ. Так что использовать герильерос в своих целях могут многие. Да что там – иной раз достаточно заплатить не такую уж большую сумму, и во враги идей Маркса-Энгельса, к которым честный партизан должен питать классовую ненависть, может попасть любой, на кого уплативший ткнет пальцем.

«Ладно, – подумал Мангуст. – Деваться некуда – герилья так герилья. Напали партизаны, значит, будем бить партизан».

– Короче, слушайте меня! – резко сказал Мангуст. – Рассыпаемся по лесу веером, расстояние друг от друга – метров десять. Я выхожу вперед метров на шестьдесят. Следовать за мной, но ни в коем случае не подходить близко. Как только увидели мою спину – сразу встали. Двигаться медленно и осторожно. Главное – чтобы вас слышно не было. Если услышите впереди стрельбу – пока не прикажу, не вмешивайтесь. Увидите постороннего – стреляйте. Сразу стреляйте, без разговоров! Все, действуйте.

Спорить никто не пытался, люди стали расходиться в стороны. Когда мимо Мангуста проходил Толик, он, не меняя выражения лица, сказал по-русски:

– Толян, присматривай за Диего. Хорошенько присматривай! Может в спину пульнуть. Не отвечай вслух! Просто кивни.

Толик кивнул. И пристроился в общий ряд так, чтобы оказаться рядом с сержантом. Рядом и чуть сзади.

А Мангуст пока освобождал убитых партизан от всего, что могло пригодиться. Забрал два запасных рожка, два ножа, старый, но ухоженный наган и тот самый пионерский значок – мало ли, вдруг пригодится. Немного подумав, подобрал автомат второго убитого, закинул его на плечо. Конечно, лишняя тяжесть, но зато можно будет стрелять сразу, а не менять рожок. Иногда и эти мгновения бывают решающими.

После этого он заскользил вперед, забирая вправо. Мангуст уже прикинул, где может располагаться сама засада, и шел с таким расчетом, чтобы подойти к ней с тыла. Сейчас Мангуст включил все рефлексы, все умение на полную катушку. Он шел абсолютно бесшумно и быстро, стремительной и смертоносной тенью скользил между толстыми стволами, укрывался в папоротниках, лавировал между лианами, использовал все богатые возможности сельвы для того, чтобы подобраться к врагам близко и незаметно.

Часового, выставленного герильерос, он заметил первым – хотя тот и сидел на дереве, к тому же не был вынужден двигаться, а значит, имел колоссальное преимущество. Но Мангуст знал, что искал. Увидев партизана, он замер. Стрелять? Нет, все остальные всполошатся. Метать нож? Нет. Лианы и ветки мешают. Не нужно себя переоценивать, он, конечно, может многое, но не все. Даже если нож совсем слегка заденет какое-то препятствие, траектория будет сбита. А ведь до цели метров тридцать. Нет, нож не подойдет. Во всяком случае, не прямо отсюда. А приближаться опасно – заметит. Что, если... Да! Точно!

Мангуст так же бесшумно отпрянул назад, заскользил между деревьями в обратном направлении, навстречу своим товарищам. Как он и ожидал, его не заметили.

– Хола, омбре! – тихо окликнул он Пакито. Тот дернулся, вскинул автомат. Но увидел лицо Мангуста и облегченно вздохнул.

– Стой на месте! – приказал Андрей. После этого он быстро пробежал вдоль шеренги своих людей, выбирая наиболее подходящего. Таковым оказался Родригес – высокий и худой, похожий на первого из убитых партизан. Мангуст втолковал ему, что нужно сделать.

– Нет! – замотал головой Родригес. – Я не охранник и не военный! Вы мне не командир, не имеете права приказывать! Я не собираюсь рисковать жизнью... Ох!

Охнул Родригес потому, что Мангуст коротким мощным движением двинул его в живот.

– Ты уже рискуешь жизнью, – прошипел Андрей прямо в лицо парню. – Или ты думаешь, герильерос станут разбираться, кто из нас охранник, а кто нет? Они положат всех! Положат – если мы их не опередим. И мы опередим, но только если все будут делать только то, что я сказал! И ты – не исключение!

– Вы не имеете права... – снова начал Родригес. И осекся. Потому что Мангуст выхватил нож и приставил к его горлу. Он не признавал никаких сантиментов в боевых условиях, а сейчас условия были именно такими. О правах и свободах хорошо в городе рассуждать, сидя за столом и смакуя вкусный ужин. А здесь, в джунглях, рискуя в любую секунду получить пулю, было совершенно не до либерализма.

– Я имею право, – тихо, почти нежно прошептал Мангуст. – Хочешь проверить на себе? Вот оно, мое право, – он указал подбородком на обнаженный нож.

Родригес сломался. Плечи опустились, голова склонилась. Он не сказал ни слова, но было ясно – он все понял совершенно правильно. Ведь угроза была совершенно реальной – Мангуст действительно мог его убить, а потом свалить все на герильерос.

Через несколько минут к засаде и охранявшему ее покой часовому двигались уже двое. Впереди высокий худощавый парень в камуфляже, с автоматом в руках и в низко надвинутой на глаза шляпе. С пионерским значком на груди. Он шел явно, не скрываясь. А за ним, отстав шагов на пятнадцать, крался Мангуст.