— Что… — сонно сказал Иоанн. — Что такое?

— Ничего, — прошептала Мэри. — Спи дальше.

Иоанн высвободил руку и положил её на непокрытые голые плечи девушки. Они оказались холодными, и она вздрогнула.

— Как? — спросил Иоанн, приподнимаясь на подушке.

— Лежи, — Мэри надавила на него, не давая подняться, — сейчас четыре утра.

— Ух, — вздохнул Иоанн.

— Я вспоминала, как мы познакомились, — сказала Мэри.

Иоанн покачал головой. Ему очень хотелось спать.

— На площадке? — спросил он.

— Раньше, — качнула головой Мэри. — Ещё раньше. Когда мне предложили роль, я сказала Крису, что обязательно должна с тобой познакомиться. Крис сказал, ты увлечён идеей и будешь на съёмках от первого дубля по последнего.

— Крис — хороший режиссёр.

— Вы сразу нашли общий язык, да?

— Точно.

— Мне он тоже нравится.

— Кажется, — пытался сообразить Иоанн, — он приглашал нас с тобой в гости.

— Когда он привёл тебя на площадку, — продолжала Мэри, — и представил нас друг другу, он как будто уже знал.

— Режиссёры…

— Я очень хотела с тобой познакомиться.

— Ты тоже уже знала?

— Нет, мне просто было интересно.

— Тебе понравилась?

— Что?

— Книжка. — Иоанн терял нить беседы. Электронные часы показывали четыре ноль восемь.

— Фильм получился гораздо лучше.

— Оставь это для Криса.

— Почему ты не додумался сделать героиню рыжеволосой?

— Как тебе сказать… — Иоанн зевнул. — На бумаге это не сильно важно.

— Правда?

— Правда.

Мэри замолчала, но продолжала смотреть на него. Иоанн закрыл глаза, но, чувствуя, как дышит Мэри, как вздымается её грудь, спросил:

— Ты часто вспоминаешь?

— Что?

— Как мы познакомились.

— Нет. — Она погладила Иоанна по волосам, и тот заключил, что поспать пока не удастся. — Но сейчас вот вспомнила. Когда мы увиделись в следующий раз?

— На следующий день.

Иоанн помнил. Кристофер Эплауд, молодой режиссёр со светлыми волосами, всегда носивший костюм-тройку (но без галстука), с полуслова схватывал, о чём говорил Иоанн. Они писали сценарий вместе, перезваниваясь каждый час и посылая по сотне сообщений в день. Многое переделали, но Иоанну нравилось, что «Император Михаил» на большом экране будет отличаться от того, что читатели видели в книге. Крису дали бюджет на батальные сцены, и Иоанн добавил несколько крупных битв, о которых в книге упоминал мимоходом.

Ещё они добавили мистики: средневекового монаха и современного журналиста играли разные актёры, а вот девушек — роковых красавиц, сбивающих героев со следа во все времена — играла одна Мэри. Её рыжие волосы смотрелись слишком ярко для XIII века, но Крис вывел её из сферы «реального», нагнав мистицизма и сделав ключом к происходящему.

В этой версии момент, когда журналист читает исповедь монаха и понимает, насколько похожи заговоры в XXI и XIII веках, осознавая что на пути у них стоит одна и та же женщина, превратился в настоящее откровение. Крис хотел ещё больше ужесточить сюжет и убить в итоге героиню Мэри, но Иоанн настоял на её «исчезновении». Большой экран любит страдание, заявил ему Крис, на что Иоанн возразил, что неопределённость оставит лучшее впечатление.

Крис снял оба варианта, и сейчас, пока Иоанн нежничал с Мэри, вместе с продюсерами и студийными боссами размышлял, какое решение оставить на финальном монтаже. Иоанн ему не завидовал.

— О чём ты думаешь?

— О Крисе.

— Стоит принять его приглашение?

— Думаю, да.

— Как благодарность за знакомство.

— Нет, — ответил Иоанн. — Ведь осенью мы встретились с тобой в Нью-Йорке сами, и никакой Крис нам был не нужен.

— Да, — согласилась Мэри. — Ты позвонил мне.

— Сперва ты мне написала.

— Я не имела в виду ничего такого.

— А я тем более.

— Но ты затащил меня в постель.

— Постель была в твоей квартире.

— Джентльмен должен был отказаться.

— Может, неудачник?

Мэри улыбнулась, Иоанн открыл глаза. Она погладила его по щеке.

— Я тебя люблю, — сказала она.

— Я тебя тоже, — ответил он. — Может, немного поспим?

— Так говоришь, будто опоздать на работу боишься.

— Боюсь, — подтвердил он.

— Помирись с отцом, — сказала Мэри. — Пожалуйста, Иоанн.

— Хорошо, дорогая.

— Помирись.

— Я же сказал.

— Обещай.

— Обещаю.

— Вот, — восторжествовала она. — Теперь можешь спать.

— Спасибо, — сказал Иоанн.

— Когда мы увидимся в следующий раз? — спросила Мэри, стоя в центре терминала LAX и держа Иоанна за руку. Только что объявили посадку на его рейс.

— Я приеду на премьеру в Токио.

— Дату, пожалуйста!

Иоанн напряг память. Они расставались. Он летел в Лондон — презентовать «Катона Старшего» и новое издание «Императора Михаила», разбираться с предложениями издательств и — что особо важно — достичь взаимопонимания с отцом. Тот ещё не знал, что задумал Иоанн. В самом начале августа должна была состояться мировая премьера фильма — «Уорнер Бразерс» решили начать с Нью-Йорка и Лос-Анджелеса, а потом пойти дальше по глобусу и через Токио, Пекин и Москву достичь Европы.

Азиатский рынок был для них очень важен, и Иоанн планировал, обделив и так хорошо знавшую его Америку, воссоединиться со съёмочной группой в Токио.

— Девятого августа, — сказал Иоанн. — Премьера в Токио девятого августа, и мы с тобой пройдём по красной дорожке.

— Никогда не ходил по красной дорожке, бедненький?

— С рыжими — никогда, — улыбнулся он, — только с блондинками.

— Куда тебе, — сказала Мэри.

К разочарованию студии, премьера в Нью-Йорке получалась скромная. Мэри тоже не могла посетить её из-за съёмок в «Лисистрате».

Японцам же, китайцам и европейцам удача улыбнулась: они смогут лицезреть всю команду в сборе. В конце августа Иоанн и Мэри прибудут в Лондон, где Иоанн представит невесту родителям и женится на ней. Они разыграли на игральных костях, где праздновать сначала, и выпала Англия. Потом они улетят в Калифорнию и продолжат там. Иоанн не видел никаких препятствий и твёрдо знал, что даже возражения отца ничего не изменят. Всё-таки, что бы там ни думал великий Чарльз Касидроу, его сын хорошо усвоил кое-что из разговора в парке на набережной Виктории.