Как я и ожидал, мадам Гелена оказалась дамой не первой молодости, однако без вульгарной боевой раскраски, отличающей непроходимых дур. Это была женщина лет шестидесяти, одетая в серое, строгое платье. Седые волосы собраны в мышиный хвостик. Глаза юркие, умные, зубы — острые. Нет, не мышью она была — хитрой и опасной крысой. Штрих: на серебряном поясе ее висела короткая плеть с множеством кожаных хвостов. В мире Земли эта штуковина называется «флоггером». Оч-чень интересно. Это ее орудие труда, либо же орудие усмирения непослушных работниц?

— Ваше сиятельство господин архканцлер! — На легкий поклон я ответил небрежным кивком. Меня окутало облако с запахом кошачьей мяты. Какие-то зверские духи использовала мадам Гелена, они начисто перебивали вонь алхимической бурды герцога Фалька. Сводня взглянула на меня снизу вверх, взглянула искательно, мягко, хотя в словах чувствовалась едва сдерживаемая, вибрирующая сила. — Я мадам Гелена, управительница. Господин архканцлер, давайте переговорим наедине!

— Разумеется.

Она решительно отворила ближайшую дверь, пропустила меня уважительным кивком. Я сделал жест, чтобы заходила первой — галантный красавец-мужчина, пропускающий даму в пещеру с медведем. Она не стала мяться и вошла. Комната освещалась только клином света из приоткрытых дверей. Заполнена она была столами и стульями в уборе из паутин. О, это ясно — сюда снесли из аудиторий ненужные парты. Ну ничего — скоро будут выносить обратно, дайте только чуть-чуть времени.

Взгляд сводни был цепким, даже в полумраке я видел отблески ее зрачков — крохотных, точно изнутри человеческих глаз и правда смотрели крысиные бусинки.

— Господин архканцлер хотели меня видеть? Жандо сказал, что слышал, будто вы интересовались нашими подвалами?

Меня передернуло от слова «нашими». Университет она воспринимала как свое… свое личное логово, крысиное кубло, где она пестует своих дочерей, которые приносят ей немалый доход.

— Ваш Жандо неверно понял. Меня не только подвалы интересуют.

— Вся… «Утеха»?

Я ощутил раздражение, нарастающую злость.

— Весь Университет. Вот это — Университет! Тут учили, учат и будут обучать наукам!

Она нервно рассмеялась, пояснила как малоумному, в полутьме даже мелькнула снисходительная улыбка:

— Но как же… Университета давно нет здесь… И не будет…

— Чушь. Университет есть. — Я сделал широкий жест. — Вот он, никуда не делся. И снова будет.

— Но как же…

— Учителя живы и будут преподавать. Студентов наберем снова. Много их осталось в Нораторе, недоучек… Мадам Гелена, у вас три дня на то, чтобы забрать своих девочек и съехать.

Она издала тихий вскрик — впрочем, не слабый, бессильный, а просто удивленный, и отчасти — злобный.

— Но… господин архканцлер, ваше сиятельство… вы не понимаете… — Она запнулась и начала проговаривать какой-то набор звуков, похожих на треск и хруст, словно пережевывала морковку.

— Я все понимаю. Я уведомил вас и дал вам три дня. Если через три дня вы и ваше заведение все еще будете в Университете, о вас позаботятся Алые Крылья.

Она гулко сглотнула, и снова издала набор морковных звуков. Несмотря на запах ее духов, я ощутил, что от моей одежды исходит целая гамма не совсем приятных ароматов — тут и мандрагора, и млечный сок ферулы вонючей. В Варлойне нужно принять ванну и переодеться. О, и побриться — вечно забываю, иначе Атли будет мной недовольна.

— Господин архканцлер, я понимаю… все понимаю… Вы хотите… и мы устроим… мы все устроим как надо. Каждый месяц в Варлойн будет отправляться нужная вам сумма… двести… триста крон золотом. Даже пятьсот! Это очень крупная сумма, пятьсот, но мы сможем, уверена, мы устроим… И девочки любые… на ваш вкус… всегда для вас и ваших приближенных! У меня игровые залы и замечательные комнаты для удовольствий. Закуски на любой вкус и изысканная музыка… Чудо самое свежее всегда…

Мадам Гелена предлагала мне откаты. Предлагала, ни мало не чинясь, первому лицу государства плату за крышевание элитного борделя! Да что за чертов мирок… Тут все думают, что любая проблема решается за деньги. Хотя… разве в моем мире не так? О, конечно, я соблазнюсь, возьму деньги, да еще выберу наверху какую-нибудь местную Анжелику и устрою ей путь в свой Версаль.

— Разговор окончен.

Она помедлила и процедила хрипло и уже без всякого, даже минимального почтения:

— У меня… не только девочки!

— Мальчиков заберите тоже.

Она дернулась, пальцы нервно затеребили язычки плети.

— Я… я позову хозяина! — голос ее почти сорвался на визг.

Хозяин? Ну, собственно, этого и следовало ожидать. Кто-то из Коронного совета опекает здешнее место. Ну что же, подождем хозяев. Хотя до получения Большой имперской печати я планировал избегать тесных встреч с силовиками Санкструма, но тут коса нашла на камень: без печатных машин мне не обойтись. Может, я слишком закусил удила, допустил ошибку? Скорее всего, мадам Гелена плевать хотела на печатные машины, и вполне могла бы допустить меня к ним… А Университет стоило забрать позже.

С другой стороны, если бордель принадлежит какой-то из фракций, они рано или поздно узнают, что я печатаю в его стенах газеты… и не только газеты, но и средство для погашения долгов и выплаты дани, и столкновение будет неизбежно. Так почему бы его не форсировать? Вряд ли фракции пойдут на открытое противостояние — время еще не пришло… Посмотрим, кто здешний хозяин и чем будет мне угрожать.

Я широко отворил двери. Она вышла первой. Оглянулась, взгляд — смесь гнева, бессилия и злобы. Тряхнула крысиным хвостиком, хлопнула ладонью по плети и быстро зашуршала туфлями по полу, вместе с нею убрались Жандо, тот самый колобок в ночнушке, и двое битюгов с мечами — видимо, вышибалы «Утехи».

Я вздохнул. Она меня услышала. Можно праздновать победу. Маленькую, но победу.

* * *

Печатня Университета располагалась в дальнем конце подвала, в просторном помещении. К ней примыкали кельи — по другому не назовешь — где лежали запасы краски, свинца для литья букв, бумаги в серых дерюжных мешках. Запасов этих было много. Бумага, хоть и пожелтела и немного отсырела, все же годилась и для печати газеты, и — для печати моих таинственных штуковин, с помощью которых я надеялся вскорости наполнить казну.

Клондайк. Для меня это был Клондайк! Отсюда я начну поход за возрождение Санкструма. Здесь я буду мыть золото — не для себя, для страны, правителем которой стал.

Мы зажгли лампы на стенах, и долго осматривали сокровища…

Дядюшка Рейл ахал и охал, содрав чехлы, трогал все три печатные машины, словно они были его наложницами, ласково ворковал с ними, поглаживал, называл уменьшительными женскими именами.

Я смотрел на него и думал: вот ведь прощелыга. Но и профессионал. И родич Шутейника. Я смогу его контролировать и не допущу, чтобы он зарвался. Да и потом — он не дурак и понимает, в какую игру ввязался. Ставки теперь — максимальные. Либо он со мной — либо его прикончат мои конкуренты за то, что был со мной. Третьего сейчас не дано и долго — по крайней мере, до бала всех Растаров — не будет дано.