Скалистые глыбы обрушились на мою голову. Усилий стоило не покачнуться. Он говорил, сознавая свою силу, а под гневом Норатора имел в виду своих людей, свою личную армию, которая, очевидно, могла на равных потягаться с Алыми.

— Я поставлю у дверей постоянный пост Алых, Таленк. Если вы попытаетесь что-то сделать с машинами… я срою с лица земли ваш магистрат… и вас.

Соболиная шапка качнулась, внимательный — и безмерно спокойный, с ироническим прищуром, взгляд обежал меня с ног до головы.

— Ну что ж, сройте, конечно, попробуйте… Скажу вам по сердечной приязни, э, Аран, вы зря отвергли приглашение на ужин… Вы оставите посты, и я не буду против, пусть Алые тут дежурят… — Сказано это было тоном человека, бросающего мне из милостыни грошик. — Но мы будем проверять… И если я узнаю, что в подвале происходит печать газеты… Тогда я велю уничтожить печатные машины. И, поверьте, это случится быстро. Прощайте, господин архканцлер, э, Аран, ваше сиятельство.

С этими словами он ушел.

Я кинулся на спрута с пожарным топором, спрут сграбастал меня и сожрал — с теплой, ласковой улыбкой, скрывавшей железные челюсти.

Он чувствовал упоение своей властью, есть такие люди.

А я чувствовал безмерную усталость.

Патовая ситуация. Я сохранил машины, но не могу использовать их по назначению. Вернее — Таленк позволил мне сохранить машины, в качестве издевки, дразнилки, оставил их мне, чтобы поддразнивать господина архканцлера, издеваться. Вот они, машины, видит око, да зуб неймет.

Пат.

Если я не смогу освободить Университет и не запущу машины — конец архканцлеру Санкструма наступит очень быстро.

Мы покидали «Утеху» под насмешливые взгляды мадам Гелены и ее прихвостней. Мерзкое ощущение, когда ты проиграл, и идешь, а взгляды тех, кто тебя победил, смотрят вслед…

Тем не менее, я услал Шутейника на поиски актеров, а сам с Бернхоттом и Эвлетт двинулся в Варлойн. Рекламные объявления актеры напишут от руки. И уже с сегодняшнего вечера маховик рекламы моей секретной операции запустится.

Главное, успеть разобраться с ситуацией, пока не станет слишком поздно.

Три недели на сбор денег и выплату дани.

Три.

Глава двадцать пятая

Горячая вода — дар богов. Ванна с горячей водой — это эликсир почти вечной жизни, который боги и простые смертные принимают после трудного рабочего дня.

Ванну принесли в банную комнату ротонды еще позавчера, и сейчас я отмокал в ней, а рядом на очаге, на ровном огне, грелись сразу три железные бадьи с водой. Едва вода в ванной делалась недостаточно обжигающей, я подбавлял, зачерпывая деревянным ковшиком из бадей. Вообще-то такие вещи следовало делать слугам — но только я отказался от слуг и делал все сам. С господина архканцлера позолота не облезет, если он маленько на себя поработает.

Жидкое мыло с какими-то ароматическими добавками, вполне пристойные мочалки и бритвы — сразу несколько, на выбор. И все без яда — я проверил даром мертвых эльфов.

Последний слуга занес ворох одежд, уложил на лавку осторожно, словно одежды были из стекла. Навскидку — килограммов пять, на выбор подштанники, штаны, рубахи, камзолы, все, чего душа пожелает. И неброское, и по-моему размеру — все как я просил. И тоже без яда — я проверил.

Дурное настроение, рожденное сегодняшним поражением от Таленка, рассосалось. Я блаженствовал в горячей воде, как самурай, отдыхающий от ратных подвигов. Не хватало только Атли. Своенравная дщерь Акмарилла Сандера не пожелала нанести мне вечерний визит. Хотя оно и к лучшему. Завтра у меня с нею рандеву… Завтра…

Я блаженствовал…

За стенами ротонды в парке Алые несли свою службу. В коридоре ротонды — тоже Алые. Так просто меня не возьмешь… Над головой дрыхнут в своих комнатах Шутейник, Эвлетт и Бернхотт. Костяк моей команды. Шестеренки власти медленно вращались, запущенный мной механизм, хоть в него и старались подсыпать песку, работал: брат Литон и Алые бессменно выносили и складировали у главных врат дворцового комплекса винные запасы Растара. Завтра сложный день… А послезавтра — еще сложнее. Послезавтра решится — быть моей власти или нет. Реальной власти, разумеется, а не того дутыша, который я имею сейчас.

Таленк — один из главных центров силы Санкструма, это я понимал превосходно. Власти у него — больше даже, чем у всех фракций. Эта темная лошадка знает, к чему стремится. Его власть не только над Норатором, это я тоже превосходно понимаю… Опаснейший противник. Возможно, самый опасный из всех, с кем доводилось сталкиваться, за исключением Ренквиста. Но Ренквист — далече, а Таленк — вот он, рядом. Ну ничего, и с ним справимся, дайте только получить Большую печать.

Я подбавил горячей и с наслаждением погрузился по самый подбородок… Тусклый свет ламп не резал глаза.

Большая имперская печать… Эта штука посильнее моего мандата и царского скипетра в придачу. Кстати, мало кто в курсе, что царский скипетр — всего лишь эволюционировавшая дубинка племенного вождя, которой он наводил порядки в своем стаде… Где этот кот, интересно, шастает? Надо будет науськать его на своих врагов…

Наверное, я уснул. Так бывает. И бывает, что люди, уснув в горячей воде, сползают на дно ванной и захлебываются.

Разбудил меня громкий протяжный шорох. Это был звук, которому не полагалось раздаваться в купальне, ибо из живых существ был только я, а звук, несомненно, издавало что-то живое.

— Шутейник?.. Эвлетт? Кто здесь?

Эвлетт… Эх, мужчина, переоцениваете вы свою привлекательность… Да-да, конечно, она ночей не спит — все ждет, когда вы изволите залезть в ванную, чтобы прийти и предложить себя…

Я завертел головой, и, наконец, установил источник звука.

Несмотря на горячую воду, по телу прошли ледяные мурашки.

Из-под вороха одежд выбиралось гибкое змеиное тело, вытекало, ртутно сверкая, как струя живого белого металла. На спине какие-то наросты… И, вроде бы, я вижу маленькие, практически рудиментарные лапки…

Я решил, что у меня галлюцинация. Резко сел в ванной. Змеи глухи, но эта, кажется, была исключением из правил. Она свилась в блестящий клубок и повернула ко мне голову — неожиданно крупную, по сравнению с телом, уродливую, с вытянутым рыльцем и огромными белыми глазами.

И сама она была такой… блестяще-белой, не похожей на змей, что я видел на картинках… Змея-альбинос…

— Кршшшчччч… — прострекотала она. И прыгнула на меня, растопырив слюдяные прозрачные крылья.

Я перевалился через борт на холодные мокрые камни, подломил руку, едва не сломал ее, и откатился к очагу. Змея приземлилась на бортик ванной. Застрекотали слюдяные крылья. Белая крупная голова начала поворачиваться ко мне.

— Кршшшчччч!

Тварь сделала новый прыжок. Я едва успел откатиться, вскочил на ноги. Змеи не умеют ползать по гладкой поверхности, но этой было плевать — зацокали по камням крохотные лапки. Быстро-быстро.