— У кого это у них? — Федя уже остановил машину у ресторана и теперь косился на меня с особой настороженностью. — Ты сказала: «Они не могли». Они — это кто?

— Не обращай внимания… это у меня от жары. Совсем голова идет кругом. Ты вот что, поезжай к своему другу из органов. Вдруг он уже собрал досье на Степана Филимонова?

Мне нужно любой ценой спровадить прораба! Идея, прочно засевшая в моей голове, была настолько ужасна, что требовалось какое-то время, чтобы прийти в себя.

Самому Феде уезжать явно не хотелось. Он нутром ощутил мое напряжение и был снедаем праведным любопытством. Но, в конце концов, все же поддался на мои уговоры и убрался восвояси. А я, пытаясь отвлечься, погрузилась в ресторанную текучку.

* * *

Вейнберг продолжал удивлять Петра Станиславовича. Из-за безумных заданий шефа начальник охраны нефтяного концерна совсем потерял сон. Причем как в прямом, так и в переносном смысле слова. В прямом, потому что всю минувшую ночь ему пришлось заниматься поисками мелкого финансового дельца Лютикова. А в переносном — Демин потерял сон, так как не мог уразуметь, с какой такой радости дядя Федор вписался в откровенно уголовную историю.

Труп в морге, без вести пропавшая Евгения Стрельцова, финансовая контора в ресторане, отравление Юлии Почепцовой, а теперь еще непонятно каким боком рецидивист Филимонов. Совсем дядя Федор голову потерял из-за бабы. Нет, сама баба, конечно, ничего. Не чета малолетним секретуткам. И в том желтеньком платьице, да с голыми коленками. А как она ринулась с кулаками на Карапуза! Огонь девка. Все при ней: и напор, и экспрессия. Только это все равно не повод, чтобы искать себе на жопу приключения. И к тому же деньги транжирить немалые. За одно только досье Филимонова пришлось сегодня ментам две штуки как с куста отстегнуть. Не успел с этим разобраться, а шеф уже всю подноготную на Григория Стрельцова требует. А где эту самую подноготную, спрашивается, искать в ночь с воскресенья на понедельник? Он ведь не уголовник какой-то, а вполне добропорядочный гражданин. Ну, или почти добропорядочный. В бизнесе совсем честные не выживают.

Если круг фигурантов по этому делу продолжит разрастаться, то можно навсегда забыть о безопасности концерна. И так уже добрая половина рабочего контингента носом землю роет, не отдыхая и не разгибаясь. Нельзя же всех людей поснимать с вверенных объектов. И напрасно дядя Федор от личной охраны отбрыкался. Ему бы, Демину, было куда спокойнее, будь при нем парочка бойцов по гражданке. Ездили б вместе с ним на той задрипанной таратайке. А ведь ничего поперек не скажешь! Хозяин — барин. И у этого сдуревшего барина, между прочим, завтра серьезные переговоры с банкирами.

— Нужно срочно что-то предпринять, пока дядя Федор, шлепая на поводке за своей ресторанной пассией, весь свой нефтяной бизнес не угробил. Эх, была не была, не мытьем, так катаньем…

— Начальник охраны взял в руки крохотный передатчик для внутренней связи с подчиненными.

— Витек, ты?!

— Слушаю, Петр Станиславович! — немедленно отозвался на вызов его первый помощник.

— Как дела со Стрельцовым продвигаются?

— Пока не очень. Но по картотекам он точно не проходит.

— Ты вот что. Отложи-ка пока этого Стрельцова. Собери мне подробный материал на Марию Соловей. Работает администратором в ресторане «Этуаль».

— Петр Станиславович, — заныл Витек, — уже почти ночь на дворе.

— Приказы не обсуждаются, — приструнил его Демин.

— А что хоть искать-то на нее?

— Все! С кем жила? Где училась? От чего лечилась? Сколько коренных зубов во рту? И личная просьба, накопай чего-нибудь такого гаденького. Подойдет проституция по малолетству. Или, например, продолжительный опыт шведской семьи. На худой конец, ребенок-олигофрен, брошенный в деревне у троюродной тетки.

— Все понял. Сделаем в лучшем виде.

Начальник охраны концерна отключился и удовлетворенно потер руки. Витек свою работу знает. Хоть малую пакость, но раскопает всенепременно. А уж сам Демин найдет возможность сгустить краски. Он раскроет дяде Федору глаза на недостойный внимания объект. А вместе с девицей забудутся все катавасии последних дней. Взбесившаяся река вернется в привычные берега и понесет свои спокойные воды вперед, ко всеобщему процветанию и благоденствию. В свою очередь, из мутных вод этой речки Петр Станиславович выловит к зиме новенькую «Шкоду» и небольшой уютный особнячок в пригороде.

* * *

Когда Федя вернулся, часы показывали без пяти одиннадцать вечера. То есть скорее уже ночи. Он гордо вручил мне пухлую папку, развернув которую я нашла бесчисленное количество ксерокопированных документов. Все они без исключения подробно повествовали о нелегком уголовном пути Степана Филимонова. Но знакомиться с содержанием бумаг мне пока было недосуг. Ресторан закрывался. Следовало сосчитать сегодняшний приход и выплатить персоналу причитающиеся деньги.

Выслушав мои ближайшие планы, прораб недовольно скривился:

— Нечем тебе заняться! Неужели ты надеешься, что великий комбинатор Стрельцов, когда вернется, оценит твои трудовые подвиги? Вокруг ресторана уйма проблем, а ты печешься о какой-то кассе.

— Ты не прав, — уверенно возразила я. — Никакие личные катаклизмы — мои, твои или Тришкины — не должны влиять на рабочие процессы в коллективе. Если весь персонал потащит свою головную боль на рабочее место, то это будет уже не работа, а полностью укомплектованный психоневрологический диспансер. Нельзя смешивать грешное с праведным. Ресторан и все его оставшиеся сотрудники не имеют ровным счетом никакого отношения к аферам руководства. Люди честно отработали день и имеют полное право на заработанные деньги.

— Трибуну для профсоюзного митинга принести? — оценил Федя мои благостные намерения.

— Обойдусь.

— Тогда жду тебя в машине. За полчаса управишься?

— Надеюсь.

Но в обещанное время я не уложилась. Сначала касса, потом выплаты, затем составление списка завтрашних закупок. И еще официанты повздорили по поводу ночного дежурства. Никак не могли определить добровольца. Пришлось прибегнуть к помощи банальной жеребьевки на спичках.

В общем, когда я, едва живая от усталости, выползла из ресторана, стрелки часов уже перевалили за полночь.

— Тебя только за смертью посылать, — взялся попрекать меня Федя, который уже успел придремать в машине. — В твоем профкоме тебе не объясняли, что у нормальных людей восьмичасовой рабочий день. А мы с семи утра на ногах.

— Фе-е-едечка, — попробовала подлизаться я, — не сердись, пожалуйста. Сейчас быстренько меня забросишь домой и поедешь к себе отсыпаться.

— Здрасьте, приехали… — закипел прораб. — Выходит, я тебя вторые сутки сторожу, чтобы просто забросить домой и бросить там на произвол судьбы? Или ты уже забыла, что произошло в квартире вашего заместителя?

— Мы точно не знаем, что произошло в его квартире.