имела связь с московским центром ЦК «ТКП» – Н.Д. Кондратьевым, А.В. Чаяновым, Н.П. Макаровым, А.Г. Дояренко и другими. В состав руководящей группы воронежской организации «ТКП» входили: профессор А.Н. Минин, директор Воронежской областной сельскохозяйственной опытной станции П.М Писцов, а также Меркулов, Рудаков и Урусов. Связь с ЦК «ТКП» и ее отдельными представителями в Москве осуществлялась А.Н. Мининым и П.М. Писцовым.

ОГПУ были установлены антисоветские группы в Сельскохозяйственном институте, в Государственном университете, в Ветеринарном институте, а также в бывших губернских центрах – Курске, Орле и Тамбове. В состав «ТКП» входили инструктора Воронежской областной опытной станции по Бобровскому району. Низовые группы «ТКП» были раскрыты и ликвидированы в Таловском, Бобровском, Панинском, Анненском районах. В Острогожском округе была выявлена повстанческая организация, охватывающая своей деятельностью Алексеевский, Буденновский и Уразовский районы, возглавлявшаяся бывшим штабс-капитаном В.Э. Орловым.

Руководителем областной организации являлся бывший член ЦК партии народных социалистов, профессор А.Н. Минин, который вел пропаганду неонароднических идей, используя вышедшую в то время брошюру Ив. Кремнева (псевдоним А.В. Чаянова) – «Путешествие моего брата Алексея в страну Крестьянской утопии». Среди профессуры и агрономов он развил основную мысль брошюры о том, что в условиях России перестроить общество в интересах крестьянства может только организованное крестьянство.

Получается, С.К. Чаянов на указанном выше допросе что-то перепутал, не Песцов руководил воронежской областной организацией «ТКП», а Минин. Получается, что Писцов не вербовал в «Трудовую Крестьянскую партию» Минина. Конечно, мог что-то перепутать следователь.

В ходе следствия А.Н. Минин рассказал, что идея крестьянской партии родилась в 1918–1919 гг. В 1923–1924 г., он принял участие в обсуждении предложенного Н.Д. Кондратьевым проекта программы «Трудовой Крестьянской партии», который лег в основу программы этой партии, опубликованной за границей С.С. Масловым. Содержание программы «ТКП», по показаниям А.Н. Минина, сводилась к следующему: «Прочным может быть лишь такой политический строй, который опирается на широкие массы населения данной страны. Массу эту во всяком случае составляют крестьяне и рабочие в различном соотношении, в силу этого не может быть прочным строй, не опирающийся на эти два класса, причем между этими двумя классами должна быть найдена платформа тесного сотрудничества, если такая платформа не будет найдена, то неизбежно господство одного из трудовых классов над другим, что создает обстановку непрерывной внутренней борьбы, подрывающей прочность и хозяйственного, и политического строя государства. Исходя из этого, ТКП является противницей режим диктатуры и стоит на той точке зрения, что в политическом отношении для России лучшей формой является федеративная демократическая республика»[305].

До 1928 г. деятельность организации протекала в основном по линии подготовки кадров «ТКП» и создания экономической базы укрепления зажиточных и кулацких хозяйств. В этих целях были использованы мероприятия по землеустройству, кредитованию сельского хозяйства, машиноснабжению, опытному делу и т. п. Одновременно проводилась вредительская деятельность в области семеноводства и селекции, преимущественном снабжении зажиточно-кулацкой части села сортовыми семенами. Членами «ТКП» разрабатывались мероприятия, имевшие целью затормозить рост социалистического сектора области. Наряду с вредительскими действиями группа «ТКП» в Статистическом отделе умышленно искажала данные о динамике крестьянских хозяйств, стремясь таким путем доказать наличие деградации сельского хозяйства. Низовой агрономический персонал проводил работу, направленную к насаждению и развитию кулацких хозяйств, используя эти мероприятия для пропаганды идей «ТКП» и вовлечения в ее состав кулацких кадров деревни. Таким образом, «ТКП» создавала экономическую и политическую базу для свержения советской власти.

Допрошенный в ПП ОГПУ по ЦЧО 6 августа 1930 г. Д.В. Рудаков рассказал, что конечной целью вредительских актов, которые они проводили, должно было быть закрепление политической роли зажиточного крестьянства, что должно было привести к изменению политического строя страны в сторону демократических форм управления. Эта установка шла от тех идей, которые в 1928 г. проповедовались А. Чаяновым в его «утопии» в стране будущего. Основная идея этого произведения заключалась в том, что в стране с массовым преобладанием крестьянства должен быть установлен такой политический строй, который опирался бы на крестьянство.

У части специалистов идея крестьянской партии находила положительные отклики. К ней сочувственно относился и Рудаков, поэтому, когда в конце 1929 г. Минин в одной из бесед стал развивать идею о том, что Крестьянская партия необходима и что в Москве имеется группа лиц, работающая над этой идеей, он согласился с этим, он дал понять Минину, что тот может рассчитывать на него.

Вскоре после этого Рудаков имел разговор с Карповым на эту тему и понял, что тот тоже разделяет необходимость такой партии. Был разговор на эту же тему с Чугуновым, но достаточной ясности в его сочувствии к идее создания крестьянской партии Рудаков не получил[306].

Центром внимания были в основном сохранившиеся после революции кулацкие хозяйства, куда направлялись кредиты, оказывалась различного рода помощь и распространялись всевозможные льготы, о чем свидетельствуют показания отдельных лиц.

Так, Малороднов показал: «Я, Малороднов – кулак до революции, так и особенно после революции. До революции мое хозяйство в с. Анновка, Бобровского р-на, состояло из: дома, амбара, риги, всевозможных надворных построек, имел 3-х лошадей, 2-х коров, овец, пасеку, сеялки, веялки, свыше 2000 пудов хлеба и проч.

В 1917 г. я решил переселиться на хутор и купил 84 дес. земли, вместе с живым и мертвым инвентарем и постройками за 36 335 руб. И когда в 1918 г. Соввласть отобрала у меня землю и часть инвентаря, я был на нее недоволен. Я подал заявление в Н. Чигольский сельсовет о прирезке полагающихся мне по норме 20 десятин земли непосредственно к моему хутору и это мое ходатайство было земельным обществом удовлетворено. Ко мне на хутор из Бобровского УЗО приехал землемер-латыш, который сказал мне, что я имею право просить, чтобы прирезали мне не только полагающуюся норму, но и все принадлежавшие мне ранее 84 дес. Таким образом, в 1920 г. мне землемером Ланцером было отрезано вокруг моего хутора 50 десятин земли.

Я хорошо использовал голодный 1921 г., кругом был большой неурожай, но на моем поле выдался урожай хороший и я за бесценок покупаю у крестьян 3 пары волов и 4-х лошадей.

С течением времени число живого инвентаря в моем хозяйстве увеличилось и в 1928 г. я имел 9 лошадей и, кроме того, я, правда в компании с другими, реализовал своих волов и купил трактор. Так как купить трактор лично сам я не мог, я организовал, в большинстве из зажиточных (всего 11 человек), машинное товарищество, где имел три пая, что давало мне право на преимущественное пользование трактором. В своем хозяйстве в летнее время я использовал до 50 чел. наемных рабочих. С 1923 г. я устанавливаю связь с агрономами, на предмет закладки опытов в моем хозяйстве. В 1923 г. в моем хозяйстве