По социальному положению арестованные члены московской областной организации «ТКП» принадлежали к господствующим до революции классам. В их среде было 7 помещиков, дворян и крупных чиновников; 28 старых агрономов-земцев; 11 офицеров. Из них пять человек привлекались раннее к ответственности по разным делам. Почти все обвиняемые являлись специалистами сельского хозяйства и были связаны между собой совместной службой. Их работа была связана с крестьянским населением, на которое они оказывали влияние. Это могло нанести не только материальный ущерб сельскому хозяйству, но и вызвать волнения политического характера, переходивших местами в открытые восстания против советской власти. Основные кадры центральной и московской областной организации «ТКП» объединяла общая ненависть к советской власти, отнявшей у них былое привилегированное положение.

Обвиняемый В.Н. Алексеев показал, что по своему социальному положению многие являлись помещиками, детьми купцов, у некоторых была земельная собственность, ликвидированная ими в начале Октябрьской революции или позже при выселении помещиков. «Многие из старых петровцев избегали работать в земельных органах, считая, что здесь есть «советский дух». Старые петровцы не нуждались в каком-либо контрреволюционном руководстве, а сами являлись руководителями и давали соответствующие установки»[322].

Обвиняемый И.П. Степанов показал: «По политическим взглядам группа объединяла людей разных политических убеждений от либералов и народных социалистов, и объединяющим началом было общее враждебное отношение к советской власти с ее жесткой диктатурой и попранием основ демократии.

Таким политическим настроением участников этой группы соответствовали такие же экономические взгляды, сводившиеся в основном к ставке на развитие капиталистических отношений в деревне, т. е. ставке на крепкое зажиточное хозяйство (с отдельными колебаниями вправо и влево), которая прикрывалась в практических мероприятиях и отдельных выступлениях участников группы соображениями необходимости развития производительных сил сельского хозяйства для получения максимального экономического эффекта»[323].

Степанов с первых дней установления советского строя работал агрономом земельных органов. Дореволюционное воспитание оставалось в значительной степени для него определяющим. По своей прошлой работе он был связан с группой лиц профессоров и специалистов по сельскому хозяйству, носителями этих идей: А.Г. Дояренко, А.П. Левицким, Д.М. Шорыгиным, Б.Б. Веселовским, А.В. Тейтелем, А.В. Чаяновым, К.Д. Корсаковым, Г.И. и др.

Он показал, что «большая часть еще до Октябрьской революции были в той или иной степени связаны или общностью своего положения, или общностью работы. Почти все являлись выходцами б. Петровской академии, которая считалась поставщиком либерально-демократических и народнических деятелей. Как в Академии, так и в последующей своей практической работе, большею частью в земстве или в сельскохозяйственных обществах и кооперации мы имели одну общую линию, нас объединяющую: служение народу, выявляющему свою силу в демократическом строе. Одним из исканий путей в противовес «казенным» формам выявления мнений было создание добровольных обществ по разработке вопросов сельского хозяйства и его обслуживанию. В Москве такой формой являлось Московское Общество Сельского хозяйства, сначала бывшее объединением либеральных и иных толков сельских хозяев-помещиков, а затем главным образом объединявшее профессоров и преподавателей с.-х. школы и агрономов.

Пришла Октябрьская революция. Смела не только остатки царизма, но и демократические иллюзии «равенства и братства» поставив на их место жесткую волю рабочего класса, строящего социализм жесткими мерами и беспощадно проводящего в жизнь эту волю.

По-моему, часть и большая из лиц, группирующихся вокруг Московского о-ва Сельского Хозяйства – встретили Октябрьскую революцию враждебно, без колебаний, часть растерялась… Потянулись за первой более определенной группой и тоже оказалась во враждебном лагере.

Все привычные формы выявления и объединения взглядов специалистов по сельскому хоз-ву – в октябре были разрушены, новых, советских не было создано. Оставалось Московское Общество Сельск. Хоз-ва, которое на долгое время служило центром притяжения и объединения твердо враждебных элементов и колеблющихся»[324].

Обвиняемый Н.С. Белевич показал: «Мои взгляды к политической установке сложились под влиянием той среды, в которой я вращался в юности – либерально царского чиновничества, либеральной интеллигенции кооператоров. Будучи всегда беспартийным и не занимаясь никогда политической деятельностью, я не имел точно отформулированных, законченных и вылитых в определенную форму политических взглядов.

Мои политические взгляды в дореволюционное время – это взгляды либерального чиновничества и интеллигенции, которые втихомолку осуждали позорный Николаевский самодержавный режим и с робостью встретили конец его в феврале.

Октябрьская революция казалась мне авантюристическим захватом власти партией, игравшей демагогически на усталости масс от войны и на продовольственных затруднениях. Последующая политика советской власти с решительной ликвидацией основ буржуазного строя и остатков старого государства с ее террором, и с военным коммунизмом настроили меня враждебно к ней. Я не верил в возможность удержания большевиков у власти и ждал конца их.

…Нас объединяла критика существующего политического строя и неверие в многие мероприятия советской власти, мы не верили в достижения и злорадствовали неудачам»[325].

Лица, проходящие по делу, в своих показаниях отмечали, что всех их объединяла антисоветская настроенность против советской власти. Они не верили в социалистические формы сельского хозяйства – развитие колхозов и совхозов и в первую очередь ставили себе целью укрепления единоличного крестьянского хозяйства и зажиточно-кулацкой верхушки деревни.

Как показали арестованные по делу, московская областная организация «ТКП» фактически начала формироваться еще в период 1918–1920 гг. из остатков старых агрономов-земцев, объединенных общими антисоветскими настроениями. Всероссийский съезд специалистов сельского хозяйства, состоявшийся в 1921 г., явился смотром контрреволюционных сил специалистов сельского хозяйства и положил начало оформлению «Трудовой Крестьянской партии» со своей политической программой и конкретными вредительскими установками в практической деятельности. Центр «ТКП» сформировался в органах НКЗ, Госплана и Сельскосоюза, в то время как московская областная организация возникла первоначально в МОЗО.

О первом периоде возникновения организации показал В.Н. Алексеев. По его словам, период создания контрреволюционной организации относится к 1918–1920 гг., когда из остатков земского агрономического персонала стала формироваться агрономическая организация Московской области.

С.М. Рытов показал, что контрреволюционная организация в Московской области возникла в 1918 г. под руководством И.П. Степанова. Она имела задачу укрепления зажиточно-кулацкой верхушки деревни, для чего развивались и укреплялись отрубные и хуторные хозяйства в духе старых земских традиций[326].

Структура «ТКП» в основном базировалась на расстановке сил в соответствующих учреждениях. Так, ее центр формировался из руководящих работников Госплана, Наркомзема, Сельскосоюза, Сельхозбанка, Молокосоюза и др. центральных учреждений, связанных с сельским хозяйством. Структура Московской организации, как и центральной, была построена по конспиративному методу, при котором каждый член организации знал только строго ограниченное количество членов, в большинстве одного по восходящей линии и одного-двух по нисходящей.

Центральная ячейка московской организации находилась в МОЗО. От нее шли директивы уездным агрономам, имевшим у себя свои группы. Дальше к участковым агрономам и от них к сельскохозяйственным кружкам, состоявшим из