И Надия волнуется, но волнение свое умело прячет за возней с Чоолпан. Ох, Надия, княжна персидская, прекрасное видение из тайн и загадок! То есть так выглядит, если в ее глазах утонуть. А вот если отстраниться, все просто до скуки. Старый побратим Бородатый Верблюд. Не последний гном в Старшинском Совете, коли смог достать коды отключения боевых систем. И сын его эльфийский. Не последний эльф в иерархии Бессмертных, коли зовется принцем. И Надия, его внучка. Княжна правящего дома ир-Малх. Династия. Рвущаяся к власти. С еще одной принцессой пророчества вместо знамени! Да, намудрили эльфы с пророчеством. Надо бы его почитать, раз уж всё вокруг него сплелось…

А вот милая малышка Чоолпан пока что не знает, чего хочет. Но тоже достойна компании и своим честолюбием непомерным, и загадками личности! И, кажется, она сейчас кое-кому треснет по башке за молчание…

– Да сложим курган, не проблема! – досадливо сказал Санниэре, уворачиваясь от кулачка Чоолпан. – Только это не месть. Не занимался я никогда местью и не собираюсь.

Старый побратим недоверчиво хмыкнул – видно, вспомнил славные денечки времен Кыррабалты.

То, что мы сделаем – это не месть, – терпеливо повторил Санниэре. – Это… воплощение идеи. Идеи человечности прежде всего.

Он оглядел слушателей. Те смотрели на него с огромным недоверием. По мнению всех, они как раз и шли мстить, жестоко и беспощадно, и никакой человечности там рядом не стояло.

– Вот если месть, – неуверенно сказал Санниэре. – Если предположить на мгновение, что старый интриган, политик и диверсант Верблюд действительно идет мстить… то он со товарищи дорвется, до кого сможет, и убьет. И что, старый мудрый Верблюд всерьез считает, что мучительная боль в сердце…

– Да, я надеюсь, это снимет боль! – пробормотал гном. – Или приглушит. Хоть немножко. Хоть на сколько-то…

– Я хотел спросить, ты считаешь, боль в сердце – что-то лишнее? – неловко сказал Санниэре. – Что можно даже убить кого-нибудь, чтоб избавиться и далее жить, как и прежде, беспечно и весело?

Старый гном опустил голову. Нет, он так не считал.

– Человечность, – тихонько подсказала Надия, сочувствуя деду. – Эре, ты что-то говорил про человечность.

– Ну да. Есть идея, что общество людей развивается от зверства к человечности, что есть любовь. Ну, или, в понятных терминах, от азиатской формы правления к обществу истинного гуманизма и далее… Только общество само по себе не разовьется! Без усилий можно разве что под горку катиться, к зверству. Так что нужно каждому на своем месте делать следующий шаг. Расчищать вокруг себя грязь. Чтоб стало немножко светлее. Добрее. Ну и… вот. Вот этим мы и занимаемся.

– А материально это как выражается? – поинтересовался Верблюд.

– Да по-разному, – пожал плечами Санниэре. – От места зависит. Иногда достаточно пинков надавать по коленной чашечке, вот как Типуну. А если как с вольнистами, то… мда.

– А с эльфами?

– Да не эльфы они, а люди! Просто возомнили о себе! – неохотно сказал Санниэре. – Даже вот другим видом назвались, чуть ли не олигархами… Так что тут всё просто. Надо напомнить, что они – люди, и среди людей живут. И что необходимо считаться с остальным человечеством. А конкретно… думаю, сжечь Флоренсо и угнать эльфиек в полон на три года будет достаточно, в соответствии с универсальным законом необходимости и достаточности …

Верблюд изумленно вытаращился, фыркнул, отвернулся, потом всё же не выдержал, хлопнул себя по коленям и загоготал.

– Вот это, я понимаю, человечность! – высказался между всхлипами гном. – Вот это гуманизм! А я, значит, жестокий? Только кургана из голов не хватает, для полноты картины! Хотя… ты и курган своей малышке уже пообещал!

– Ну ты, робя, даешь девятый вал! – покрутил головой морпех в оранжевом тельнике. – Но – мне нравится твой план! А… а почему эльфиек всего на три года?

И рассмеялся тоже. И всем стало весело. Вроде бы и знали, что имеют дело с самым древним существом этого мира, но – как можно относиться серьезно к словам озабоченного подростка? Эльфиек ему на три года подавай, ну надо же!

Санниэре пожал плечами и отвернулся. Коротка человеческая память! Или историки мутят? Вот уже и забыли, для чего на самом деле брали в полон чужих жен! Ничего, после боя пересчитают выживших, может, призадумаются, кем населить степи! А особо умные, может, задумаются и о том, что эльфы никуда не денутся, и придется с ними как-то сосуществовать, а для этого неплохо бы, чтоб эльфы в массе своей имели представление о степной культуре. Вернувшиеся из полона жены эти представления передадут в достаточной мере – перед этим обогатив степняков знаниями об эльфийских традициях. И об эльфийках. И взаимопонимание обеспечено.

– Ну, чтоб эльфиек угнать в полон, перед тем в плане боевых действий должен значиться курган из голов злобных эльфов – это верняк! – отсмеявшись, высказал здравую, но несколько опрометчивую мысль Кормчак.

Морской пехотинец единственный еще не понимал, что на яйле нельзя говорить о серьезном. И потому их усиленные переглядки не воспринимал как военный совет. Простодушному воину требовались ясные ответы и приказы.

– Воевать с технической элит-цивилизацией – это как раз просто, – сказал Санниэре, хорошенько обдумав мысль и выкинув опасные факты. – У эльфов есть слабое место. Это бессмертие. Они очень и очень сильно трясутся за свою жизнь. Я так думаю. И на стены с мечами в руках просто не выйдут. Я так думаю.

– А зачем им куда-то выходить? – не удержавшись, проворчала Асиа. – Поставят пулемет в башню, крупнокалиберный – и отправят нас всех на встречу с Творцом!

– Асиа! – укоризненно сказал Санниэре. – Эльфы – дети цивилизации Ожерелья Океании! Там нет пулеметов!

И словил пронзительный взгляд матери кланов. Оп-па! Проговорился! Что эльфы с Ожерелья Океании – это было явно лишнее…

– Тогда парочку лазеров жесткого излучения, – пробормотала Асиа, обдумывая новую информацию. – В башню… и отправимся мы…

– Лучше бы им не ставить, – обронил Санниэре. – Убийцы Аспан-быка… они есть. И оторванная голова назад не прирастет. Даже у эльфа.

Морпех стер улыбку с лица. Видимо, для него древний клан убийц тоже был нечто большее, чем легенды.

– Наивный дурачок! – с жалостью произнесла Асиа. – Кого испугали твои убийцы? Жажда власти сильнее!

– Пусть рискнут! – буркнул Санниэре. – Зря я, что ли, столько раз воплощался на Жери Светлолиственной? Здесь помнят про законы! Что мне их жажда? Пусть хоть упьются своей властью! Главное, чтобы помнили – власть не может воевать с собственным народом! Понятно, что власть опьяняет, и сильным мира сего так и хочется расширить границы дозволенного. Всегда хотелось. Но страшно. Так что я думаю – Бессмертные спрячутся. Они всегда прячутся. За заборами резиденций, за охраной, в бронированных автомобилях – тоже ведь техническое уродство, раковая опухоль цивилизации… А воевать с нами подставят силы империи, верных слуг и шакалов. Вон они, с неба валятся…