— Муж лежит в больнице, — отбивала Роза слова, как, наверное, отбивают кусок мяса молотком. — В палате интенсивной терапии. На него напали, ударили по голове, он потерял сознание.

— А в какой больнице? И номер палаты какой?

— Зачем вам?

— Я же объяснял. Моя часть бизнеса входит в проект Ивана…

— Слышать это имя не желаю! — свирепо свела брови она. — Борис на него пропахал столько лет, а он ему голую зарплату сунул — нате, друзья, живите и славьте меня! Сам-то Ванька пустое место был, ему просто везло. Теперь эта выдра начнет нервы выжимать…

Выдра, разумеется, жена Ивана, но Алик не посмел назвать ее имя, хотя Роза ждала этого и готовилась к тираде. Он обошел опасный момент, вешая этой некрасивой женщине, которая даже не пыталась выглядеть благообразно, длинную лапшу на уши:

— Мне только узнать, пришли ли деньги на счет. Сумма крупная… Я должен знать, чтобы либо успокоиться — если пришли, либо искать причины, почему они задержались. Может, мои люди напортачили… Пожалейте меня, чем дольше я буду в неведении, тем сложнее мне будет вернуть деньги.

После такой жалобной «песни» кто не растает? Даже Роза слегка подтаяла, назвала адрес и просила завести Борису апельсины. Нет проблем! И через час Алик поставил пакет с апельсинами на тумбочку, уселся на стул у постели Боба, который с опаской смотрел на него, вжимаясь в угол между стеной и подушками. У него была забинтована голова, распух нос и разбита губа, видимо, когда его ударили, он упал ничком и буквально расквасил лицо.

— Вы из органов? — осведомился Боб каким-то паническим, в высоком регистре голосом.

— Нет-нет, — поспешил заверить Алик. — Я из другой конторы, вам бояться нечего. Ваша жена рассказала, как найти вас.

— Жена? — Борис слегка передернул плечами, словно у него нервный тик, Алик заметил реакцию и сделал вывод, что Розу Боб не обожает, ему стало жаль бедную женщину. — А что она вам еще говорила?

— Номер вашей палаты назвала, мне это нужно было.

Борис закрыл книгу и положил ее на тумбочку, до этого он читал, после выжидающе уставился на незнакомца, пытаясь найти его в своем прошлом. Нет, с этим человеком не встречался, иначе запомнил бы его. Ну, а Алик в то же время вспомнил характеристику Ивана: безвольный. Маловато сказано, как бы основная черта обозначена, а человек — существо многообразное, не зная его, ключик подобрать к нему сложно. Все-таки, исходя из основной черты, Алик и решил действовать, ибо безвольный — значит и слабый, а слабый — трусливый:

— Вы как относитесь к вашему патрону?

— Ивану? Нормально. Нет, кто вы такой? Почему спрашиваете о нем? — занервничал Боб.

Если б Юля увидела сейчас Алика, она ни за что не привела его в дом, не оставила не то что на ночь, а и на один час. Обаяние смыло, черты стали вмиг жесткими, отчего красивость существенно пострадала, ведь человека красит внутреннее содержание. Изменилась и тональность, Алик заговорил с позиции силы, перейдя на панибратский слог и давая понять Боре, что его жизнь не стоит и рубля.

— Я спрашиваю, потому что есть люди, не заинтересованные в смерти твоего патрона, ты понял, Боб? Они хотят знать, кто уложил Ваню, помешав осуществиться их планам.

— Я… я не знаю…

— А ты подумай. Премия гарантирована.

— Но я правда не знаю!

— Тсс, помолчи! — приложил палец к губам Алик. — Понимаешь, когда большие деньги гуляют между людьми, смерть одного из них всегда не в тему, верно? Значит, кто-то запустил руку в общак, так?

— Я не…

— Ну, ты, к примеру, «не», а кто — да? Из ваших — кто? У кого был доступ к деньгам?

Борю потряхивало, во всяком случае, ручонки исполняли всенародно известный танец в определенных обстоятельствах — тремоло. Он принял Алика за ходячую легенду из девяностых, крутого пацана, неважно, что рожа у него приличного человека. Тогда носили малиновые пиджаки и знали несколько слов, половина из которых матерщина, сейчас носят костюмы от ведущих кутюрье мира и умеют крякать по-английски, но суть не изменилась.

— Слышь, я спросил: у кого был доступ к бабкам? — повторил Алик.

— У меня… — проговорился Борис и испугался собственных слов. — Но я не трогал! Клянусь. Честно. Хотя жена считает, что богатым Ивана сделал я… в сущности, так и есть, благодаря моим… Но я не… я не… брал ни рубля…

Алик прищурился, разглядывая существо на больничной койке. О, сколько рассказал Бобик, сам того не желая. Зачастую люди невольно сдают себя сами, происходит это тогда, когда где-то в уголке души задержались остатки совести, а человек не свыкся еще с новым статусом негодяя. Нечто подобное бушевало внутри Бориса. Алик уловил тонкие вибрации дрожащей от страха разоблачения души и с трудом не запустил в свою душу отвращение к этому ничтожному человечку, что помешало бы вести с ним диалог в нужном русле. Тем не менее он безжалостно и уверенно, словно наблюдал в тот миг за Бобом, сказал:

— Брал, Боб, брал. К чему лукавить? Мы же взрослые люди.

— Нет… — заерзал Борис. От волнения он изрядно вспотел и задышал тяжело, но, встретившись глазами с Аликом, вдруг раскис-размяк и признался, едва не заплакав: — Хотел взять… пытался… и не смог. Бес попутал, а бог помешал. И я рад этому, клянусь.

— Ладно, мы проверим. Ты видел, кто съездил по твоей голове?

— Нет. Меня ударили сзади. Я даже шагов не слышал, поэтому не оглянулся.

— А че так поздно гулял? Откуда шел-то?.. Чего молчишь?.. Да ладно, колись уж. Мы должны вычислить: случайно тебя долбанули или нарочно подкараулили. Может, нападение на тебя — звенья одной цепи, ты же столько лет отпахал у Ивана.

Кажется, последний аргумент возымел действие, впрочем, какой мужчина не похвастает при случае похождениями? От этого повышается рейтинг если не у собеседника, то у хвастуна обязательно.

— Я задержался… задержался у любовницы. Только, умоляю, моя жена не должна знать…

— Заметано, не узнает. А как часто ты ходил к любовнице?

— Ну, один-два раза в неделю.

— И всегда по вечерам? Поделись опытом, вдруг пригодится.

— В основном по вечерам, Элла ведь работает, как все люди. Звонил домой, что задерживаюсь… в общем, врал, как обычно врут все на моем месте. — И вдруг Борис перешел на доверительный тон: — Иногда Роза посылала меня в выходной за продуктами, а я заезжал к Элле, так что и днем мы…

— А маршрут менял, когда от Эллы шел?

— Да нет. Эта дорога короче, я знаю ее, как свои пять пальцев.

— А кто-нибудь знал, что у тебя есть любовница?

— Не, не, не! — замахал длинными руками Боря. — Зачем? Чтобы кто-то моей Розе меня заложил? Не люблю конфликтовать, меня все устраивает и так.

Про себя Алик усмехнулся: устраивает его! Боря тихушник, это самый опасный народец, исподтишка яду подсунет папе родному из-за наследства, а потом весь испереживается.