– Слушать пение вашей директрисы всегда подлинное наслаждение, – дружески обратился к Китти адмирал.

Ответом ему была слабая улыбка. Локвуд отсалютовал бокалом в сторону сцены, мол, пьёт в честь миссис Плакетт, и осушил его.

Вступление наконец закончилось – Марте пришлось проиграть его дважды – потом Крепышка Элис набрала в грудь побольше воздуха и отважно запела:

Китти сомневалась, что песнь Элис может подарить кому-нибудь небесную благодать. Лицо лжедиректрисы несло печать стоического страдания. Она допоёт, даже если это её прикончит. Китти оглядела залу – не заметили ли уши земных обитателей фальшивые нотки в голосе исполнительницы. Но в море людских лиц Китти заметила лишь одно – лицо Джулиуса Годдинга. Он внимал пению с тем же задумчивым интересом, с каким рассматривал неумело нарисованный собор. Мистер Годдинг поймал взгляд Китти и улыбнулся. Та отвернулась.

Как только песня закончится, поклялась себе Китти, они уйдут. Она выманит Мэри-Джейн от полисмена, избавится от ретивых богословов, и Генри Баттс отвезёт их домой. Уж конечно, ради барышень из Святой Этельдреды Генри согласится уйти с приёма пораньше. В угоду Мэри-Джейн он сразится хоть с сотней голодных угрей. Китти отыскала фермерского отпрыска взглядом: тот, прислонясь к стене, не отрывал глаз от играющей на спинете Марты. Выражение его лица заставило Китти задуматься. Неужели Генри вскружила голову совсем другая леди из пансиона Святой Этельдреды? Сделав это открытие, Китти снова посмотрела в сторону выставки картин, где всё ещё маячил мистер Годдинг. К нему подошла статная дама среднего возраста. Это могла быть только его мать.

«Фу, Китти! Хватит пялиться!»

Тут она заметила мисс Фрингл, пронзающую гневным взором Крепышку Элис. Лицо регентши приобрело сероватый оттенок. Она была вне себя от ярости! Голос Элис её опредёленно не одурачил. Дело ясное: быстро улизнуть не выйдет.

Адмирал Локвуд вдруг закашлялся. Китти и девочки вежливо отвернулись, избавляя его от конфуза. Как часто случается со стариками, кашель не прекращался. Впрочем, Китти только порадовалась, что публика немного отвлечётся от выступления Элис.

«Встречают по одёжке, провожают – по уму», – продолжала заливаться маленькая птичка.

Хлоп!

Бокал адмирала опрокинулся, заливая белоснежную скатерть багряной рекой пунша. Посреди стола, словно гигантская ягода клубники, расцвело пятно. Четверо сидевших за столом девушек заметили его и тактично отвернулись. Душечка Роберта прикрыла веки – слишком непереносимым было страдание.

Её чудесная скатерть!

Бабах!

Китти подпрыгнула.

Луиза повернулась.

Элинор широко распахнула глаза.

Адмирал Локвуд ударился головой об стол и затих.

Китти кольнула досада. К чему устраивать представление? Особенно за их столиком! Должно быть, добавил в пунш чего-нибудь покрепче. Не умеешь пить – держи себя в руках, по крайней мере на публике.

Но тут Душечка Роберта издала писк. Он становился всё громче и наконец превратился в пронзительный визг. Глупышка Марта взяла фальшивую ноту. Крепышка Элис замерла на полуслове.

Невозмутимая Китти поспешила успокоить Душечку Роберту. Нашла время для одного из своих обмороков! Тем временем Луиза подскочила к адмиралу и толкнула его в плечо. Тот не шевельнулся. Она послушала дыхание и прижала пальцы к шее старика. Больше никто в зале не двинулся с места, за исключением Джулиуса Годдинга и его матери, которые торопились пробраться к столику девочек сквозь ошеломлённую толпу. Миссис Годдинг, если таково было её имя, мгновенно оценила положение и пришла Луизе на помощь, проверив у адмирала пульс на запястье.

– Позвольте мне, милочка, – сказала она. – Джулиус! Быстро найди доктора.

Джулиус тут же повернулся и вскричал:

– Есть ли здесь доктор? Возможно, какой-то врач проживает поблизости? Просто сообщите, где его искать…

Генри Баттс бросился к двери. Дрожащей походкой приблизился старик-камердинер адмирала, Джефферс. У него подкашивались ноги. Джулиус взял его под локоть и усадил. Вскоре вернулся Генри и привёл с собой доктора Снеллинга. Оказывается, тот вместе с другими невосприимчивыми к музыке джентльменами отправился выкурить сигару у дверей прихода. Доктор сразу помчался к адмиралу.

Из-за занавеса показался констебль Квилл, на ходу надевая шлем.

– Что здесь происходит?!

Леди и джентльмены обступили стол. Неподвижное тело адмирала и девочек окружило кольцо любопытных взглядов. Луизе показалось, что она не может вдохнуть. Сквозь толпу пробилась Крепышка Элис, а следом и Глупышка Марта.

– Как вы, барышни?

Какое-то время Снеллинг пытался помочь адмиралу: слушал сердцебиение, постукивал по спине, искал пульс. Наконец доктор опустил безжизненную руку Локвуда на стол и покачал головой.

Зала в глухой тишине впитывала эту весть медленно, словно производя мучительные вдохи и выдохи. Джефферс тонко всхлипнул. Его приняли в утешительные объятия, тактично отвели взгляды в сторону.

Китти с силой обхватила себя за талию. Перед глазами у неё вдруг всё закружилось, она боялась разжать руки и поддаться этому вихрю. Снова смерть! Почему она их преследует? Почему Китти не испытала к почившим директрисе и её брату никакого сочувствия, а сейчас ей так горько?

Китти заметила Мэри-Джейн, осторожно пробирающуюся сквозь скопище гостей. Щёки её алели. Вне всяких сомнений, их с констеблем Квиллом маленький тет-а-тет принял увлекательный поворот. Китти даже не могла толком разозлиться на возмутительное поведение своей беспутной соседки по комнате. Адмирал Локвуд упал замертво! Какое теперь дело до приличий?

Увидев лежащего адмирала, Мэри-Джейн встала как вкопанная. С её лица сбежали все краски.

Тишину пронзил нежный голос Душечки Роберты:

– Это яд?

– Яд! – вскричала какая-то леди.

– Яд! – возмущённо подхватил джентльмен.

– Господа, господа… – Доктор Снеллинг предупредительно поднял руки. – Адмирал был в весьма преклонном возрасте. Скорее всего, старческое сердце просто сдалось.

– Какое-то время он провёл с нами, – вмешалась Мрачная Элинор. – Пил только пунш. Мы все пили пунш.

– Это его бокал? – Констебль Квилл указал на опустевший сосуд на столе.

– Нет! – Рябой Луизе пришлось соображать быстро. – Он пил из другого…

– Из моего. – Крепышка Элис отыскала себе стул и присела.

Констебль Квилл и доктор Снеллинг понюхали бокалы, затем, не говоря ни слова, заново осмотрели губы и лицо адмирала.