Она покачала головой и резким движением поднялась с кресла.

Терри, не надо подвергать меня перекрестному допросу. Я всевам сказала. Я сказала вам правду. Словно камень с души сбросила. А теперь ядолжна идти. Не забудьте, что вам надо встретиться с Хоулэндом. Хорошо? ДляСинтии эта встреча может оказаться очень важной.

Она направилась к двери так стремительно, что Терри не успелзадержать ее. Она потянулась рукой к дверному замку, но почему-то промахнуласьи стала как-то беспомощно, на ощупь, искать его.

Терри подбежал к ней.

— Альма, вы плачете? Не уходите.

Он нежно обнял ее за плечи. В это время щелкнул двернойзамок. Она отвела наполненные слезами глаза и прижалась к Терри. Дверь отворилась.

Спокойный, невозмутимый взгляд Ят Тоя был обращен нахозяина.

— Вышитое Сияние ожидает тебя, — сказал он накантонском диалекте. — Я отвел ее в спальню, чтобы она не встретилась схудожницей. Она говорит, что ей нужно как можно скорей поговорить с тобой.

Щеки Соу Ха горели, глаза сверкали; тем не менее онастаралась казаться непринужденной и даже дерзкой, что так свойственно молодымлюдям — невинным и робким в выражении своих чувств.

— Привет, Мудрый, — сказала она.

— Привет, Луч Солнца, — подражая ее тону, ответилТерри. Про себя он, однако, отметил, что ноздри ее слегка трепещут, телонапряжено и во всем ее поведении ощущается какая-то уклончивость. — Чтопредложить вам на этот раз — тыквенные семечки или коктейль?

Она покачала головой и сделала рукой движение, которым какбы призвала его к молчанию. Ее можно было сравнить с птицей, которая осторожноприближается к подозрительному незнакомому предмету и которая в любой моментготова расправить крылья и улететь прочь.

— Вы были в квартире Хуаниты между нашим с вами визитомк ней и двенадцатью ночи? — спросила она.

Он не пошевелился и не проронил ни слова.

— Зачем вы ходили туда?

Он пожал плечами.

— Я не стану врать вам, Вышитое Сияние.

— Очень жаль, что Хуанита ненавидит художницу, —задумчиво сказала она.

— Время, потраченное на сожаления по поводу своих бед инесчастий, — напрасно потраченное время, — сказал он. — Если,конечно, человек не пытается изменить свою жизнь к лучшему.

— Вы ее так сильно любите? — спросила она.

Он сделал вид, что не понял ее.

— Хуаниту? — Он удивленно поднял брови. В ееголосе послышалась нотка нетерпения:

— Я говорю о художнице. Не надо увиливать от ответа.

Он приблизился к ней.

— Что случилось, Соу Ха? Что-то не так?

Она отвернулась от него, лицо ее было совершенно спокойным,и только ноздри слегка трепетали, а на нежной атласной коже щек горелпредательский румянец.

— Так ответьте же мне, — потребовала она. Онприщурился.

— На ваш вопрос я отвечу вопросом…

— На мой вопрос, — перебила она его, — выответите не словами, а делами. Я пришла, чтобы сказать вам правду. Это я убилаДжекоба Мандру. Он пытался шантажировать меня. Он требовал, чтобы я заставилаотца прекратить борьбу против этой преступной шайки торговцев опиумом. Онсказал, что в противном случае расскажет полиции о том, что я сбила машиной ипокалечила одного человека. Он утверждал, что я была пьяна, то же самое сказали какой-то доктор.

Он нахмурился и сосредоточенно посмотрел на нее.

— И как же вы поступили?

— Я наложила на его уста печать молчания. Этот человекбыл воплощением зла, и я убила его.

— Чем вы убили его?

— Вашим «слив-ганом».

— Где вы его взяли?

— В шкафу, в вашей квартире. Позже Ят Той заметил, что«слив-ган» исчез, и запер дверцу, чтобы вы, обнаружив пропажу, не обвинили егов небрежности. Я привязала «слив-ган» к руке и, когда Мандра с гнуснойулыбочкой посмотрел на меня, нажала рукой на поверхность стола. Этот человекбыл воплощением зла, я убила его, и душа моя не знает раскаяния.

Терри задумчиво посмотрел на нее.

— Где он сидел?

— За своим столом, где потом и нашли его тело.

— Когда вы убили его. портрет был в комнате?

— Нет, конечно нет. Его забрала с собой Хуанита,которая покинула квартиру Мандры в два часа ночи.

— Художница там была?

— Да, она спала в соседней комнате. Я думаю, Мандраодурманил ее чем-то. Она спала как-то неспокойно, ворочалась во сне. Ее чернаясумка лежала на столе рядом с локтем Мандры.

— Вы вышли из квартиры через дверь, которая ведет вкоридор?

— Я вышла тем же путем, что и зашла.

Терри пристально смотрел на нее, прищурив глаза:

— Вы кому-нибудь рассказывали об этом?

— Нет, только вам.

— Почему вы рассказали об этом мне?

— Чтобы вы смогли спасти художницу, чтобы вы в случаенеобходимости воспользовались тем, что я рассказала вам, но только в случаенеобходимости. Несмотря ни на что, я горжусь своим поступком. Люди моей расы несчитают подобного рода поступки злом. Зло было в том, кого я убила. Он долженбыл умереть. Закон не мог его покарать, и тогда я отправила его к праотцам.

— Послушайте, Соу Ха, вы понимаете, что все это можетозначать для вас?

— Я не ребенок.

— Но зачем вы мне рассказываете обо всем этом? Я хочузащитить вас. Я знаю, что этот человек был воплощением зла.

— Но вы ведь хотите защитить и художницу?

— Да, хочу.

— И меня тоже?

— И вас тоже.

Она горько усмехнулась:

— Я не принадлежу к вашей расе. Вы любите ее, такзащитите ее. И если будет необходимо, отдайте меня в руки вашего правосудия.Жизнь мою я доверяю вам.

Она повернулась и направилась к двери. Терри Клейн слишкомхорошо знал нравы и обычаи китайцев, чтобы хоть жестом или словом помешать СоуХа выйти из его квартиры с видом, исполненным гордого достоинства.

Когда она тихо прикрыла за собой дверь, Терри, задумавшись,посмотрел на стену спальни и вдруг заметил, что одна из картин, висевших наней, слегка наклонена. На Востоке он научился обращать внимание на детали иулавливать скрытый смысл окружающих его предметов, которые человекуневнимательному представляются обычными и ничего не значащими. Он подошел кстене. На полу под картиной он обнаружил кусочки штукатурки. Он осторожноприподнял картину и увидел зловещий темный предмет — спрятанный микрофон,который, подобно немигающему глазу змеи, злорадно смотрел на него, как быупиваясь своим могуществом.