Пока я размышлял о капризах справедливости и ее географических границах, Пол яростно шлепал по клавишам машинки, сидя в своей камере.

Спустя какое-то время жесткий режим был слегка ослаблен. Полу разрешили захаживать в тюремную библиотеку. Но он обнаружил, что в ней нет и следа организованности. Он получил разрешение с помощью других заключенных реорганизовать библиотеку и составить каталог.

— Но дело было не только в этом, — рассказывал он. — В базельской тюрьме сидели люди из самых разных стран: югославы, испанцы, англичане. Им совершенно нечего было читать.

Пол разослал письма послам 13 стран с просьбой пожертвовать базельской тюрьме старые книги. Некоторые посольства откликнулись и кое-что прислали. Когда реорганизация библиотеки была закончена, начальник тюрьмы дал торжественный обед в честь библиотечной команды.

— На стол подавал он сам вместе с женой, — сказал Пол, — а вино было очень неплохим.

Одного за другим руководителей банка выпустили из тюрьмы под залог. У Луиса Толе случился нервный срыв, его освободили, и он уехал в Бельгию. В начале лета 1971 г. освободили и Пола под залог в полмиллиона швейцарских франков, которые помогли собрать Гарри Шульц, семья Хелли и кое-кто из друзей. Пол уехал в Англию работать в издании Гарри Шульца. Под залог вышли все заключенные, кроме Куммерли, и поговаривали, что ему придется просидеть долго, во всяком случае, до того, как на суде будет установлена его вина или невиновность. Пол имел одну стычку с Куммерли на допросе у следователя-магистрата. Куммерли утверждал, что все знали о «причесывании» учетных регистров и баланса, а делалось это по приказу из Лос-Анджелеса. «С таким же успехом он мог сказать, что ему приказывала Жанна д'Арк или Иисус», — сказал Пол. В Базеле никак не могли прийти к единому мнению: то ли Куммерли действительно «съехал с катушек» в тюрьме, то ли это был хитрый ход в надежде перебраться из тюрьмы в лечебное заведение. Разные слухи ходили и о фрау Куммерли, которая раскатывала по городу в новеньком блестящем мерседесе. В швейцарском диалекте немецкого есть фраза, которая переводится как «зеленая вдова». Зеленая вдова — это дама, которая явно знает, что для нее кое-где припрятана «зелень», пока ее муж отсиживает свой срок в тюрьме.

Следственные органы разослали вопросы всем товарным брокерам, которые сотрудничали с UCB Basel по части какао. Ответы прислали все, кроме лондонской фирмы Lomcrest.

Я, как завзятый мазохист, еще раз перечитал проспект. Так оно и было написано: «Мост между консервативным стилем швейцарской банковской системы с ее исключительной осторожностью, стабильностью и уникальным опытом ведения дел в глобальном масштабе и современными корпоративными и финансовыми технологиями, характерными для США».

И снова зазвучала музыка. Солнце никогда не заходит над нашим динамично растущим швейцарским банком. Я пытался извлечь какой-то урок из всего пережитого, но… Если завтра кто-то предложит мне долю в самом-быстро-растущем финансовом институте Швейцарии, да еще и с такими партнерами, плюс динамичный и молодой менеджмент, то я, наверное, снова сделаю то же самое. И это тревожит меня больше, чем все остальное.

— Когда я позвонил тебе, — сказал я Полу, — и спросил, как дела в банке, ну помнишь, когда банк был в поисках дополнительного капитала, ты ведь уже знал, что не все в порядке, но не сказал об этом ни слова.

— Мы открывали новые филиалы в Цюрихе и Женеве, — ответил Пол. — На повестке дня было открытие банков в Брюсселе и Люксембурге. У нас были небольшие проблемы с балансом, но кто бы мог предположить, что мы из этого не выкрутимся?

Я спросил Пола, чем он намерен заняться в будущем.

— Не думаю, что стану президентом банка, — сказал он.

Я тоже так не думал.

— Вообще-то я собираюсь закончить свою книгу, — сказал он.

Я прочитал первые 60 страниц романа Пола. Пусть и с опозданием, но, кажется, я все-таки что-то понял. Действие романа происходит в недалеком будущем. Мир погружен в пучину финансового кризиса. Представители министерств финансов разных стран летают из столицы в столицу. Среди персонажей — русский из Народного банка, титулованный англичанин из Банка Англии, вечно блефующий американец, взломщик сейфов по имени Сэмми, базельская полиция и чопорный аскетичный швейцарский банкир, который собирается провернуть невероятно смелую и абсолютно легальную аферу, которая принесет его банку миллиард долларов. Один миллиард долларов. Величайший удар кендо всех времен.

В более светлые деньки нашего швейцарского банка мы намеревались создать в Европе Супервалюту. До того, как начались описанные выше выкрутасы, все ожидали, что созданный нами банк будет процветать и расти и мы сможем продать часть своих акций европейским инвесторам (и американским — если они заплатят установленную их правительством пеню). Потом эти акции будут торговаться, скорее всего, в Лондоне, Брюсселе и Цюрихе и превратятся в Супервалюту. Мы получим возможность покупать другие банки, компании и услуги, рассчитываясь не деньгами, а Супервалютой. А когда кому-то из наших акционеров захочется приобрести шале или новые часы с кукушкой, он сможет просто отщипывать немного от своей доли Супервалюты. Кроме того, это будет швейцарская Супервалюта, и поскольку доллар переживал не лучшие времена, она должна продаваться с еще большей выгодой.

Немало создателей Супервалюты погорело на ней, а вместе с ними и многие из тех, кто торговал ею. Немало, но далеко не все. Список жертв показателен, но не абсолютен. В этой игре были и люди, сохранившие хладнокровие и способность мыслить.

В нашей профессии, если анализ ценных бумаг можно назвать профессией, есть один признанный Старейшина. Бенджамин Грэхем бесспорный Старейшина хотя бы потому, что до него такой профессии не было, благодаря ему она и появилась. Он начал работать на Уолл-стрит в 1914 г. Через 20 лет он опубликовал первое издание «Анализа ценных бумаг», первую и главную книгу в этой области. Огромная, черная и пугающая, она выдержала четыре издания. Не одно поколение аналитиков — да, уже не одно — выросло с «Грэхемом и Доддом», как эту книгу стали называть. Додд — это Дэвид Додд, профессор Колумбийского университета и соавтор книги. Грэхем и сам время от времени преподавал в Колумбийском университете на протяжении 18 лет. До Грэхема обычный аналитик ценных бумаг был просто статистиком, вымазанным чернилами бедолагой с зеленым козырьком на лбу. Этот бедолага сидел на скрипучем трехногом стуле и снабжал цифрами трейдера, ответственного за операции текущего дня. Теперь в этой профессии существуют экзамены, научные общества и гордое звание C.F.A. — дипломированный финансовый аналитик.