Отношения между Сулейманом и Ибрагимом напоминали отношения между султаном Мехмедом II и его фаворитом, великим визирем Махмуд-пашой Ангеловичем. Сулейман сумел оказаться таким же безжалостным, как его прадед, и Ибрагим, как и Махмуд-паша, был неожиданно казнен по прихоти своего господина. Это случилось в марте 1536 года, вскоре после того, как он вернулся с «кампании двух Ираков». Султан предоставлял ему, как великому визирю, полную свободу действий, как в общественной, так и в личной жизни, теперь же он был погребен в безымянной могиле. При жизни Ибрагима называли «Макбул» (т. е. «Фаворит»), но после смерти игра слов сразу же изменила это прозвище на прозвище «Мактул» (т. е. «Казненный»). Его мало кто оплакивал: после его смерти толпа разбила три классические бронзовые статуи, которые в 1526 году он привез из дворца Матиаша Корвина в Буде и установил возле своего дворца на Ипподроме. Казнь Ибрагима ознаменовала окончание первого этапа правления Сулеймана.

В годы своего пребывания на посту великого визиря у Ибрагима-паши была соперница, которая так же, как он, претендовала на привязанность Сулеймана. Это была девушка-рабыня Хюррем Султан, родом из Рутении,[19] известная на Западе под именем Роксолана. Для Сулеймана она стала хасеки, то есть фавориткой. Первого ребенка она родила Сулейману в 1521 году, а в 1534 году, уже после того, как она произвела на свет шестерых детей, пятеро из которых были сыновьями, он женился на ней, причем в очень торжественной обстановке. Вот как описывает эту свадьбу один европейский очевидец:

Согласно описанию одного венецианского посла, Хюррем Султан была «молода, но не отличалась красотой, хотя и была привлекательной и изящной». Сулейман был серьезно влюблен в нее, и однажды она заменила ему все остальные привязанности, и он стал верен ей одной. Его женитьба на освобожденной рабыне была таким же нарушением обычаев, как и быстрое выдвижение Ибрагима-паши на пост великого визиря.

Приобретение женщин (либо в качестве военной добычи, либо через работорговлю) для частного хозяйства султана и других состоятельных и могущественных турок имело много общего с набором юношей, посредством которого османы снабжали империю солдатами и администраторами. Слово гарем, под которым и понималось это частное хозяйство (с арабского языка это слово буквально переводится как «место, которое освящено и защищено»), в то время обозначало как покои, отведенные женщинам во дворце, так и самих женщин, в собирательном значении. Поскольку их империя была «в большей степени исламской», османы взяли на вооружение практику других мусульманских династий и стали позволять своим наложницам, а не законным женам, вынашивать потомство султана. Репродуктивная политика османской династии обладала одной уникальной чертой, которая состояла в том, что со времени правления Мехмеда II, если не раньше, наложницам разрешалось произвести на свет только одного сына. Впрочем, они могли рожать дочерей, но только до тех пор, пока рождение сына не пресекало их детородную функцию. По всей вероятности, это достигалось с помощью полового воздержания или предохранения, впрочем мы не знаем, какие именно методы могли использоваться. Простое происхождение и «необремененное» материальными заботами положение наложниц означало, что в отличие от невест султанской крови, которые в ранний период Османской империи преследовали собственные династические цели, наложницы таковых не имели и не могли стать потенциальными проводниками политики иностранных держав или устремлений гипотетических соперников османских султанов. Логика политики «одна-мать-один-сын» заключалась в том, что поскольку все сыновья умершего султана теоретически имели равные шансы унаследовать трон отца, решающей становилась та степень, до которой матери могли повысить шансы своих сыновей. Пока османские принцы служили в провинциях в качестве принцев-губернаторов, их матери играли первостепенную роль в подготовке их восхождения на трон. Однако если наложница производила на свет сразу двух принцев, ей надо было выбрать, с кем из них она вступит в союз и будет вести неизбежную борьбу за престолонаследие.

Брак Сулеймана с наложницей был довольно скандальным событием, но еще более скандальным оказалось его пренебрежение к правилу «одна-мать-один-сын». Хюррем обвинили в том, что она его околдовала. После заключения брака она со своими детьми переехала из Старого дворца во дворец Топкапы, где ее покои в гареме примыкали к покоям султана, что стало еще одним нововведением, которое многими было встречено с неодобрением. Помещения дворца Топкапы, отведенные прежними султанами под гарем, были сравнительно небольшими, и Ибрагим-паша осуществлял надзор за расширением помещений, в которых должна была разместиться новая «султанская семья» и ее слуги. Когда они были в разлуке, Хюррем писала Сулейману письма, как в прозе, так и в стихах, и когда он находился на войне, она снабжала его ценными сведениями о дворцовых делах. По всей видимости, в 1525 году она написала ему следующие строки:

Хотя Хюррем Султан занимала в жизни Сулеймана совершенно недосягаемое для других место, она ревновала его к Ибрагим-паше, поскольку тот был в близких отношениях с наложницей Махидев-ран, матерью старшего сына Сулеймана, Мустафы. Когда Хюррем узурпировала то место, которое занимала Махидевран, положение Мустафы, который был явным наследником престола, изменилось в пользу сыновей Хюррем. Заключение брака между Сулейманом и Хюррем окончательно решило судьбы Махидевран и Мустафы, и у Хюррем остался только один соперник — Ибрагим. Ее подозревают в причастности к принятию решения о казни Ибрагима, и в пользу этих подозрений приводятся убедительные косвенные доказательства.

Победа османской армии над войсками Сафавидов при Багдаде и победа османского флота над флотом Священной лиги при Превезе, перемирие с португальцами после военной кампании в Диу и аннексия значительной части Венгрии — все это обеспечило лишь временный перерыв в военных действиях. Не прошло и нескольких лет, как активные действия на всех фронтах возобновились. В 1542 году Габсбург предпринял атаку на Пешт, находившийся на другой стороне Дуная, напротив Буды, но она была отражена местными турецкими силами, а в следующем году Сулейман снова выступил в поход на запад и взял несколько стратегически важных крепостей, которые затем вошли в состав провинции Буда. Успехи османской армии заставили Фердинанда просить мира, и в 1547 году великий визирь Рустем-паша (который в 1539 году женился на дочери Сулеймана, принцессе Михримах) заключил с австрийцами пятилетнее перемирие. Хотя Фердинанд все еще удерживал самые северные и западные районы бывшего Венгерского королевства, перемирие накладывало на него унизительное обязательство платить султану ежегодную дань.