— И какая же степень родства объединяет ее с Федотом? Черезкого и кем она приходится ему?

— Ее бабка, что живет в деревне, откуда и сампарализованный, так вот ему она то ли двоюродной, то ли троюродной сестройдоводится.

— Короче, двоюродный плетень его забора, — прокомментировалХаракири.

— И больше к парализованному никто не приходит, — на всякийслучай вторично удостоверилась я, решая загадку с фуфайкой.

Сергей отрицательно покачал головой:

— Далила жаловалась, что все его забросили, не приходитникто.

Я снова задумалась: “Ерунда какая-то получается. Если никтоне приходит, откуда же фуфайка взялась? Неужели Далила с заговорщикамисвязалась? Или сиделка? Или Люба? Нет, все же Далила.”

Эта версия казалась мне более правдоподобной. Сиделка неродственница, ее и выбрать можно. Наверняка рекомендована и тщательнопроверена. Человека с улицы не пустят в такой дом.

Люба моя не способна участвовать в заговоре по чистофизиологической причине — мешает впечатляющая длина языка.

Значит Далила. Но как? Каким образом? Кто действует черезнее? И куда, в таком случае, смотрят эфэсбэшники? Почему они вцепились в меня?Хватали бы эту Далилу. Странно все это, очень странно.

Пока я размышляла, Сергей и Харакири пытливо сверлили менясвоими сапфирами и изумрудами. Мыслями с ними я делиться не поспешила, вместоэтого выдала приказ:

— Едем в деревню.

— А мой бизнес? — горестно воскликнул Сергей и тут жеагрессивно добавил: — А обещание, что это последнее и единственное задание?

Я отрезала:

— Бизнес подождет, обещание вот-вот исполню. Умей ждать.

Харакири заржал, а Сергей возмутился:

— Как это, ждать? Сама же сказала, что с парализованнымвыполню задание и больше вас не увижу.

— Но задание ты не выполнил, — пояснила я. — Только начал.Вот поедем в деревню, с родственниками парализованного поговорим, и можешьсчитать себя свободным.

Сергей окончательно восстал.

— Не-ет! Так мы не договаривались, — негодовал он. —Страдает мой бизнес, уже терплю убытки, а дальше что будет?

— Дальше будет тюрьма, если не поумнеешь, — “оптимистично”пообещала я, и Сергей сник.

“Надо бы закрепить успех,” — подумала я и взглядом обратиласьза поддержкой к Харакири. Он прекратил ржать и выглядел озабоченным.

Я догадалась: “Слова подбирает. Сейчас как сказанетчто-нибудь этому бизнесмену, мигом все возражения отпадут.”

И Харакири сказанул.

— А мой бизнес? — воскликнул он. — А мои книги? А моипокупатели?

“Что он мелет?” — возмутилась я и, не давая сообщникамопомниться, скомандовала тоном, не терпящим возражений:

— В машину! В деревню!

Харакири уставился на Сергея, Сергей же повел себяправильно.

— Нужно в атлас заглянуть, где это Гадюкино расположено, — смученическим выражением лица сказал он.

— Не Гадюкино, а Змеевка, — поправила я.

— Во-во, я ж и говорю Гадюкино, — уныло согласился Сергей,доставая с книжной полки атлас автомобильных дорог.

Харакири сохранял загадочное молчание. Я махнула на негорукой и присоединилась к Сергею, который напряженно листал атлас. Обнаружив накарте Змеевку, он повеселел и заявил:

— Сто пятьдесят верст отмахать придется. К вечеру там будем.Нормально.

Ну как тут собой не загордиться? Вот она я! Остроумно оторганов сбежала, надурила такую фирму, а теперь, пока эфэсбэшники, разыскиваяменя, с ног сбиваются, завербовала бизнесмена, даже двух бизнесменов, которыесогласны на меня бесплатно работать…

Эту приятную мысль мне додумать не удалось: неожиданновзбунтовался Харакири.

— Не поеду я! Мне Андеграунда срочно нужно повидать. Он меняс телкой свести должен.

— Что?!! — разъяренно рявкнула я. — С телкой?! Не умом ли тыдвинулся? Нашел для разврата время, да еще и мне об этом сообщаешь! Мне, твоейединственной и любимой!

— София, — напуская на себя солидность, спокойно ответилХаракири. — София! Как тебе не стыдно. Мог бы я из-за женщины пренебречь своимгири, священным долгом истинного самурая?

“Как тяжело иметь дело с человеком, у которого не все дома,”— горестно подумала я, а Харакири воздел палец к небу и сам себе ответил:

— Нет! Нет, София, и нет! Из-за женщины я не пренебрегусвоим гири, потому что ты объект моего обожания.

Я растерялась: “Это что же выходит? К какому же полу меняотносит этот недоумок?”

Харакири же выразительно уставился на меня, практическиторжествуя. Я зашла в тупик.

— Не пойму, куда ты клонишь? Сам же про телку говорил, —напомнила я.

— Да, про телку, — согласился Харакири. — Но…

Он снова воздел палец к небу (в простоте ни слова) ипродолжил:

— Телка, которая мне пятьсот баксов должна. А это,согласись, меняет дело. Если через час я их не получу, она уедет, и ищи потомветра в поле.

— Следовательно, священный гири отходит на второй план, —съязвил Сергей.

Я пришла в отчаяние: “Бедный президент! Как он управляетсясо всей страной? Ведь каждая тварь божия только о себе и думает! Кто же будетнаш общий воз толкать?”

Впервые в жизни я искренне восхитилась не собой, апрезидентом. Да и как тут не восхититься, когда я сама не могу справиться скакими-то двумя придурками, а у президента этих придурков…

Нет, к правительству я хорошо отношусь, еще лучше к думе, ноне могу не осудить Харакири: в такое тяжелое время хитрец решил делать бизнеспрямо на моих глазах. Пользуясь страхом Сергея, стрижет с него купоны под оченьнезатейливым предлогом.

— Вот сдам вас обоих эфэсбешникам, — пригрозила я, — и делуконец. Мне то что? Меня уже ищут. Даст бог, еще не скоро найдут, а тебя, Артем,отпустили. Так и быть, уговорил, принимаю тебя в почетные члены БАГа, хотьбудет о чем органам сообщить.

С нарочитой медлительностью я направилась к стоящему намалахитовом столике телефону.

— София! — завопил Харакири. — Пятьсот же баксов! Пятьсот!

И тут случилось то, чего и добивался этот бессовестный: невыдержали нервы у Сергея.

— Соня! — закричал он. — Не надо звонить. Я дам этому хапугепятьсот баксов и поехали в Гадюкино.