— Ты архимаг, — безапелляционно заявила инквизиторша. — Или за гранью мира маги равны черни?

— Нет, что вы.

— Тогда повторю вопрос: что вы здесь ищете?

Глушков опустил глаза. Сейчас от его слов зависело очень многое, и ошибаться никак нельзя. А это значит, надо думать. Думать над каждой буквой. Благо, преподобная мать пока не торопила, но бесконечно тянуть тоже не получится.

— Я сейчас достану одно из наших сокровенных знаний. Так проще будет объяснить.

Не дожидаясь разрешения, профессор подошёл к столу и сунул в принтер лист бумаги, а потом поискал в системе нужный файл и отдал мысленную команду на печать.

Всё это происходило под цепким взглядом инквизиторши. А когда из принтера с гудением и шуршанием выползла цветная картинка, старуха даже брови приподняла от удивления. В то же время в голове профессора мелькнула мысль, мол, не отправили бы на костёр со всем этим оборудованием, мало ли что переклинит в её голове.

Схватив листок, он выдвинул ящик в столе и вытащил набор металлических кубиков и круглобоких стеклянных колб с жидкостями и газами. На гранях кубов, имевших размер рёбер в один дюйм, то есть два с половиной сантиметра, были вырезаны химические обозначения веществ, причём для чистых элементов указаны ещё и масса, и номер в периодической таблице. Такие же обозначения были выдавлены на боках колб. А сам набор предназначался для обучения Розы. Особенно девочку-волшебницу впечатлили инертные газы, в которых она создавала разряды плазмы, они были разноцветные и, как сказали бы местные «яркие яси безделушки». Кто бы знал, что они пригодятся в политике.

Выбрав нужное, профессор вернулся к инквизиторше, подал ей таблицу Менделеева и начал рассказывать. Но сначала взял с ладони и приподнял на уровень груди красноватый куб.

— Вот это медь. Вы её хорошо знаете. Она — металл.

Инквизиторша протянула руку и взяла вещицу, начав вертеть её в пальцах и внимательно разглядывать. Тем временем профессор сгрёб ещё несколько кубиков.

— Это железо, свинец, олово. Вы тоже их знаете. А вот это титан и алюминий. Вы не умеете их добывать, но польза от них огромная.

— Именно это вы ищете?

— Не только, — покачал головой Глушков. — Алюминий можно из обычной глины добывать. А титан да, интересен, особенно если руда богатая и её много. Но если взглянете на рисунок, то сможете увидеть другие… — Профессор замялся, подбирая слова, — Другие алхимические руны. Например, вот эти: литий, бериллий, уран, иридий, марганец, хром, рений.

Глушков провёл пальцем по таблице, а инквизиторша взяла алюминиевый и титановый кубики.

— Лёгкие, — произнесла она.

— Ага, при этом титан прочный, как сталь.

Инквизиторша открыла рот, чтоб заговорить, но в этот момент в комнату проскользнул архивариус, неся свитки и небольшую красную подушечку. Глушков сперва подумал, что маг положит одно на другое, прежде чем протянуть преподобной матери, но вместо этого пухлый архивариус положил подушку на паркет и опустился на неё коленом. Всё же любит пухляш комфорт, просто неимоверно любит!

Инквизиторша вернула кубики профессору и приняла свитки. Она внимательно просмотрела их содержимое, а потом брезгливо поморщилась.

— Фи-и-и, а мне нашептали, что чуть ли не каждая буква несёт запретные знания. Говорили о поднятии мёртвых, а тут чары для мужской силы.

Старуха небрежно отбросила свитки в сторону, и те упали прямо на пол, а потом преподобная мать с толикой милосердия на лице протянула руку Винсенту для поцелуя. Пухлый маг сразу же припал к ней.

— Вы так добры, Ваше Высокопреподобие, — пролепетал Винсент и снова прилип с поцелуями к перчатке с перстнями,

— Ты не усердствуй, — с усмешкой произнесла инквизиторша. — У меня перстень с ядом.

Маг закашлялся и начал бить себя кулаком по груди. В его глазах возник неподдельный ужас, а лицо стало бледнее прежнего, аж губы посинели.

— Шучу, — ещё шире улыбнулась старуха.

Маг с огромным облегчением выдохнул.

— А может быть, и не шучу. Кто знает, — отвернулась от него преподобная мать.

На Винсента было жалко смотреть. Он то пытался криво улыбнуться то отвернуться, чтоб сплюнуть на пол, то опять кривился, строя жалобную физиономию, как ребёнок, которого шлёпнули по попе. Вот что значит троллинг сотого уровня!

Инквизиторша подавила самодовольную улыбку и снова заговорила с профессором, лишь разок глянув на архивариуса, по-прежнему стоявшего на колене. А тот уже хватался за сердце — так ему плохо стало.

— Я должна увидеть, как вы получаете эти… металлы. Не покажешь — я буду считать это ересью и чёрной магией, и тогда и тебя и всех искателей казнят путём сожжения заживо. А может, и не казнят, но по первому же слову ордена от вас отвернутся все: и крестьяне, и купцы, и дворянство. Вы будете объявлены вне закона. Но это буду решать уже не я, а Верховная Мать, говорящая с самой Небесной Парой.

— Здесь? — удивился профессор и огляделся. — Но у меня нет ни цеха, ни реактивов, ни инструментов.

— Я подожду, — произнесла старуха и поглядела на архивариуса. — Винсент, я окажу тебе честь и задержусь в гостях.

Маг улыбнулся, но весь его облик показывал, что он настолько не рад такой чести, что готов расплакаться.

— А ещё у тебя гостила Кассия, — продолжила инквизиторша. — Я думаю, тебе будет приятно лично сказать этой особе, что я хочу побеседовать с ней.

— Как скажете, Ваше Высокопреподобие, — протянул маг и тяжело встал, держась левой рукой за сердце.

Старуха неторопливо сняла перчатки, положила их на стол и подманила Глушкова. Тон её резко сменился с ироничного на стальной. Столько холода трудно было бы найти и в криокамере с жидким гелием.

— А ещё ордену интересно оружие, которым ваш маг в стычке на Золотом Ручье смог убить обладательницу ключом Мирассы.

Как говорится, шутки кончились. Её изначально интересовало именно это, а всё остальное — просто прощупывание. Земляне по-настоящему сумели если не испугать власть имущих Реверса, то уж озадачить — точно. И отвечать за всю планету придётся профессору Глушкову. Ну а куда деваться? Он же сам вызвался в архимаги.

***

Долбаные пельмени! Я четыре часа их готовил. Чуть ли не живьём перекрутил в мясорубке двух упитанных порчетт, которые заботливо принесла мне Катарина. Поросята со связанными ногами визжали на всю округу, как резаные. Впрочем, почему «как»? Мне пришлось заколоть их по очереди кухонным ножом. Оказывается, для колки порчетт на Реверсе есть специальные ножики. Один такой, бронзовый, с гравировкой свинячьего пятачка на навершии, похожего на шляпку большого гвоздя, был в подарочном наборе от Катарины. У ножа было очень много общего с боевой мизерикордией, которой добивают павших рыцарей и рыцарш. Пришлось также придавить обделавшихся со страху поросят коленом и навалиться всем весом на кухонный кинжал, держа за рукоять одной рукой и давя сверху второй. Потом я их благополучно выпотрошил. Я никогда не потрошил ещё дёргающуюся добычу, потому руки тряслись, и периодически хотелось зажмуриться и не смотреть на то, что сам творю. А потом задолбался крутить рукоять мясорубки и толочь в ступке разные сушёные листики в качестве приправы.