Я сам стою завороженный — пока не осознаю, что и твари остановились.

Она их отвлекла! Дала нам время осмотреться и принять решение. А значит…

Хайме почти незаметно кивает в сторону поблескивающей пелены, ведущей наружу. И я понимаю, что он прав, пусть мы и далеко — но именно это стоит сделать.

Сбежать.

Да, мы провалим свою миссию — но зато получим шанс выбраться отсюда.

И стоит им воспользоваться…

Раз все пошло не так.

Танец Талис не становится шагом к взаимопониманию, до дает несколько секунд форы.

Нет времени на отчаяние или мысли, что я полный идиот, раз допустил это. Мы вернемся… если я еще когда-нибудь решусь, то мы вернемся. Но оставаться здесь прямо сейчас и пытаться добыть осколки — самоубийство. И с чего вообще мы решили, что в Завесе нам удасться что-то добыть? Это же не шахта с драгоценными друзами…

Рву на себя Тали, подхватываю ее на руки и, перепрыгнув через несколько когтистых лап, бегу. А как чувствую, что в нас уже не плещет смертельным ядом — ставлю ее на землю, и тащу прочь, постоянно дергая за руку, чтобы не останавливалась.

Ей плохо.

Физически плохо… я это чувствую, не вижу, у меня нет времени даже посмотреть на нее.

Я не понимаю, как мы сможем преодолеть весь тот путь до приграды, да еще с монстрами за спиной.

Хайме держится сзади, прикрывает, почти бездумно разбрасывая жалящие грани и заклинания — единственный способ задеть хоть кого-то — и его надолго не хватит…

Но у Завесы свои понятия пространства и времени. Поблескивающая, манящая стена оказывается прямо перед нами довольно быстро… или это мы совершили почти невозможное, добежав до нее за считанные минуты?

Рывок вперед…

Но перед нами — несколько тварей, от который мы едва уворачиваемся.

Еще немного…

Вот только обстановка снова меняется. Под нами вспучивается плоть земли, и мы с Талис отлетаем, катимся назад, тогда как Хайме оказывается почти прижат к завесе.

Рев. Клекот. Всхлип моей девочки. Блондинчик кричит что-то, но я не могу разобрать…

— Ныряй — ору ему, — Мы отрезаны, а ты беги!

Он мотает отрицательно головой и едва уворачивается от зубастой пасти. И снова что-то кричит, и я вижу отчаяние в его глазах, когда он смотрит на Талис. Хайме пытается прорваться к нам, но его оттесняют… Зачем ему гибнуть вместе с нами?

И пусть мы еще поборемся….

— Мы спрячемся и переждем! А ты приведи помощь! — кричу снова как можно уверенней и… о да, я вплетаю столь редко используемый ментальный дар нашей семьи. Всего-то особый нажим, который неизвестно как сработает здесь…

Срабатывает. Лицо Хайме перекашивает, но он шагает таки вне-пространство…Обратно, в нормальную жизнь.

А на нас наступают твари.

Пятимся. Прочь, прочь… И снова бежим — в обратную сторону. Как можно дальше.

Я не отбиваюсь, нет… все силы трачу на маскировку, на туман, на сгущение темноты и поглощение звуков и запахов. Спрятаться бы. В бою мне не выстоять, а вот воспользоваться способом Питера мы сможем… наверное.

Мне кажется, но твари отстают. Или их становится значительно меньше. Или из-за шума в ушах я их уже не слышу.

А потом мы попадаем на какой-то скользкий склон, слетаем в гладкостенную воронку — при этом я пытаюсь хоть как-то обхватить девушку руками, и правильно — нас швыряет на каменный уступ, и я так ударяюсь головой, что на мгновение в глазах темнеет, как будто мало мне непроглядной ночи. Выпускаю от удара хрупкое тело… тут же переворачиваюсь на четвереньки и щупаю вокруг вслепую руками, натыкаюсь на дыру, деревенею на секунду, подумав, что Тали упала в какую-то пропасть — Великие Боги, даже если мы сдохнем сегодня, я сделаю это первым, не она! — но, наткнувшись на горячее тело, выдыхаю и снова обхватываю её руками и ногами.

И осознаю — не яма рядом, а прореха в горе, такая же, как мы уже пользовались здесь и не раз, значит можно там спрятаться.

— Ползи, — шепчу ей и подталкиваю.

Тали стонет едва слышно, но переворачивается на четвереньки и ползет первой, я за ней.

Не знаю как долго и как медленно мы перемещаемся, но когда я слышу, что за нами устанавливается тишина, и мы попадаем в более широкую полость — пещеру, наверное опять пещеру, не известно, насколько большую, но пустую, темную — то разрешаю нам обоим остановиться.

Сажусь, обхватываю Талис руками и прижимаю ее к груди.

Горит моя девочка… Мне не нравится ее слабость, не нравится, как ее трясет, как тяжело и резко колотит в моих руках ее тело, какое хриплое у нее дыхание… Ей точно плохо, хуже чем мне. Почему? Что я могу сделать для тебя?

Укачиваю, успокаивая, и пою ей ту колыбельную, которую пела мне мама и которую она уже знает… Затихает. Дышит вроде ровнее.

А потом всхлип. И тоненькое:

— П-прости-и-и…

— Я взрослый человек, который сам принимает решение — не захотел бы и не заставила, — бурчу.

Вздыхает судорожно:

— Спасибо, что спас брата.

— Ну если бы я его не спас, с моей стороны гостей бы было слишком много, — хмыкаю.

— К-каких гостей? — замирает.

— На нашей свадьбе.

О, кажется я ее отвлек.

И себя.

Я что, добровольно, давно уже решив, что не хочу семью, что никогда не влюблюсь, что все эти церемонии благородных — бред, сделал предложение? И тут же понимаю — именно так.

И Талис понимает:

— Ты сделал мне предложение? — спрашивает осторожно.

— Ага. Согласись, что после того, что с нами произошло, ты просто обязана выйти за меня замуж.

— Мигель… — смеется тихонько.

— Ну что? — глажу ее по голове.

— Это самое неправильное в этой ситуации, самое дурацкое и самое невероятное предложение, — мне не нравится, что она начинает задыхаться, когда говорит это, что ее голос дрожит и все больше слабеет, но я не перебиваю. Если нам что еще и стоит делать — так это разговаривать о чем-то… очень важном, — Но тебе не кажется, что ты должен был кое-что сказать перед этим?

— Что? — притворяюсь идиотом.

— Например, что ты любишь меня, как я тебя?

— А ты любишь? — улыбаюсь.

— Да, мой невозможный, — снова тихонько смеется. — Теперь твоя очередь.

— А то ты не понимаешь, — вздыхаю, — Или тебе нужны еще доказательства?

— Можно обойтись словами.

— Люблю…люблю тебя, люблю…

Вжимается в меня и затихает. Кажется… теряет сознание?