litbaza книги онлайнИсторическая прозаТеория шести рукопожатий - Крэйг Браун

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 46 47 48 49 50 51 52 53 54 ... 105
Перейти на страницу:

Один за другим ученики сдают свои работы. Их преподаватель Аренский, просматривая поданные листы, недовольно хмурится. Он явно не удовлетворен. Последним сдает свою работу пятнадцатилетний Сергей Рахманинов. В течение дня его прелюдия все более усложнялась, не позволяя найти никакого быстрого решения. В конце концов, через восемь часов он все же заканчивает ее и сдает две страницы нот Аренскому. Впервые за день тот не морщится. Это вселяет в Рахманинова надежду.

На следующий день ученики исполняют свои сочинения перед комиссией. Когда Рахманинов заканчивает, Аренский поворачивается к Чайковскому и говорит, что этот ученик написал несколько фортепианных сочинений в форме трехчастных песен. Не возражает ли он, если Рахманинов их сыграет?

Чайковский благосклонно кивает. Рахманинов остается у пианино и начинает играть; он знает их наизусть.

Когда он заканчивает, комиссия тайно совещается, каждый профессор пишет свою отметку в экзаменационном журнале. Затем Рахманинов видит, что Чайковский берет журнал и что-то в нем записывает. Рахманинов не может и представить себе, что там, хорошее или плохое. Проходят две целых недели, прежде чем сам Аренский говорит ему, что комиссия поставила ему 5 с плюсом – наивысший балл, а Чайковский собственной рукой приписал к его пятерке еще три плюса, ниже, выше и рядом.

Волнение охватывает и ученика, и экзаменатора. Брат Чайковского Анатолий вспоминает, как тот приехал из консерватории, едва не приплясывая. «Я предсказываю ему великое будущее», – провозглашает он.

Успех Рахманинова на экзамене у всех на устах. «Мы все слышали о его успехах… знали о его умении быстро схватить форму любого произведения, быстро читать ноты, о его абсолютном слухе… мы проникались его любовью к Чайковскому», – пишет его однокашник.

Рахманинов готовится к выпуску, и Чайковский поощряет его: заказывает ему переложение «Спящей красавицы» для фортепианного дуэта. Рахманинов известен как прилежный и целеустремленный ученик с очевидными задатками композитора. Однако он все не решается взяться за эту задачу. «Работами меня завалили, но я, по правде сказать, мало занимаюсь, а на фортепианах и совсем почти не занимаюсь. Никак не могу приняться за дело. Лень просто гигантская», – пишет он сестре Наталье в сентябре 1890 года.

В конце концов он посылает свое переложение «Спящей красавицы» Чайковскому в июне 1891 года, но оно никуда не годится. Чайковский не может поверить, насколько это беспомощная работа. «Порядочно помучился я, делая эту корректуру… Большая была ошибка, что мы поручили эту работу мальчику, хотя и очень талантливому», – пишет он наставнику Рахманинова, жалуясь на «отсутствие смелости, мастерства, инициативы» и добавляя, что «вообще неопытность, несмелость на каждом шагу дают себя чувствовать…. [я] так расстроил себя всеми этими корректурами, что уже несколько дней скверно сплю, просто чуть не болен…»

Рахманинов признает, что эта критика оправдана. «Чайковский ругает меня страшным образом за мое переложение. И совершенно резонно и правильно. Несомненно, что из всех переложений мое наихудшее».

В действительности от работы его отвлекали его собственные сочинения, среди них опера «Алеко», Первый концерт для фортепиано и прелюдия до-диез минор. Услышав их, Чайковский, всегда великодушный, отбрасывают прежнюю досаду и радуется появлению нового композитора. Побывав на последних репетициях «Алеко», он скромно спрашивает Рахманинова, не будет ли он возражать, если его оперу исполнят в один вечер с рахманиновской. Молодой композитор на седьмом небе от счастья. «Видеть своё имя на одной афише с именем Чайковского – огромная честь для композитора, я никогда не посмел бы и подумать об этом. Чайковский это знал. Он хотел помочь мне, но опасался задеть мое самолюбие… Он буквально так и сказал: «Вы не будете возражать?» Ему было пятьдесят три года, он был знаменитый композитор, а я новичок двадцати одного года!»

Чайковский сидит рядом с Рахманиновым на репетициях. Рахманинов недоволен некоторыми идеями дирижера, но слишком робок, чтобы воспротивиться. Чувствуя это, Чайковский наклоняется к нему и говорит:

– Вам нравится этот темп?

– Нет.

– Почему же вы молчите?

– Я боюсь.

Во время перерыва Чайковский обращается к дирижеру:

– Мы с Сергеем Васильевичем считаем, что надо бы немного увеличить темп.

Премьера «Алеко» в Императорском театре назначена на 27 апреля 1893 года. Среди зрителей присутствуют отец и бабушка Рахманинова. Когда опера подходит к концу, Чайковский высовывается из ложи далеко вперед, чтобы вся публика видела, как он аплодирует новой опере.

В октябре того же года они разъезжаются в разные стороны. «Видите, Сережа, мы с вами теперь знаменитые композиторы! – шутит Чайковский. – Один едет в Киев дирижировать своей оперой, другой в Петербург – своей симфонией!»

6 ноября Чайковский умирает от холеры. Услышав об этом в тот же день, Рахманинов сразу же садится писать элегическое трио для фортепиано, скрипки и виолончели. Он посвящает его «памяти великого художника».

СЕРГЕЙ РАХМАНИНОВ проигрывает в громкости ХАРПО МАРКСУ

«Сады Аллаха», Лос-Анджелес

Лето 1931 года

Сорок три года спустя прелюдия до-диез минор Рахманинова, написанная им в юности, остается его самым популярным сочинением. «В один прекрасный день прелюдия просто пришла сама собой и я ее записал, – вспоминает он. – Она явилась с такой силой, что я не мог от нее отделаться, несмотря на все мои усилия… Это должно было случиться и случилось».

С тех пор она так и висит на нем тяжелым бременем. Сейчас, когда Рахманинов почти исключительно посвятил себя концертным выступлениям как пианист, он досадует, что публика вечно хочет слышать именно это его сочинение, и никакое другое: такое впечатление, будто, по их мнению, он больше ничего не сочинил. Поэтому он стал ее ненавидеть и предпочитает играть любую другую прелюдию, лишь бы не ее. «Нахожу, что музыка этих прелюдий значительно лучше моей первой прелюдии, но публика не склонна разделять мое мнение», – жалуется он. Набившее оскомину сочинение преследует его везде, как обязанность, от которой он не может избавиться. Когда несколько месяцев назад он выступал с нею в Лондоне, один музыкальный критик заметил в его игре какую-то затаенную обиду и пожаловался, что «он бросил ее публике, словно кость собаке».

Если это брошенная кость, она возвращается к Рахманинову бумерангом. «Большая досада моей концертной карьеры – моя прелюдия до-диез минор. Я не жалею, что написал ее. Она помогла мне. Но меня ВСЕГДА заставляют играть ее. Теперь я играю ее безо всякого чувства – как машина!»

Между концертами в Техасе и Чикаго пожилой Рахманинов делает перерыв и поселяется в бунгало в отеле «Сады Аллаха». Эти «Сады», которые иногда зовут «голливудской утробой», состоят из двадцати пяти домиков вокруг главного здания, утопающих в густой зелени апельсиновых, грейпфрутовых, банановых и пальмовых рощ. Их выстроила в 1927 году Алла Назимова, звезда немого кино, и тамошний огромный бассейн в форме Черного моря напоминает ей об ее ялтинском детстве.

1 ... 46 47 48 49 50 51 52 53 54 ... 105
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?