В коридоре было гораздо прохладнее, чем в зале. На гладком паркетном полу отражались светильники.

– Не ожидал, что все так обернется! – с сердцем воскликнул Вишняков. – Что прикажешь делать?

– Хочешь, я попробую выяснить у Борецкого...

– Ни в коем случае, – резко возразил он. – Если у них возникла взаимная симпатия, глупо вмешиваться.

Астра почти физически ощущала витающую в воздухе угрозу, не понимая, откуда она исходит.

– Я ужасно волнуюсь, – признался волхв. – Как будто должна случиться беда. Никогда Илья не был так возбужден. У него полно коротких романов, он непостоянен и, я бы сказал, легкомысленно относится к сексу. Они с женой давно спят порознь. Лидия знает о его связях с другими женщинами, но ей все равно.

Они стояли у выступа, который служил пьедесталом для гипсовой скульптуры античной девушки, поправляющей сандалию.

– Илья собирается заказать ее из мрамора... – рассеянно произнес Вишняков, проведя рукой по ноге юной гречанки.

Внезапно дверь зала открылась, и оттуда выскользнула «русалка». Лея! Он узнал ее по цвету сарафана. Следом за ней показался ватафин. Лея, не глядя по сторонам, кинулась по лестнице на второй этаж...

За несколько минут до этого у елки состоялся зловещий разговор. Говорил Арлекин. Он где-то вычитал, что обычай украшать игрушками и блестящими бусами лесную красавицу имеет довольно мрачную и даже жестокую подоплеку.

– Какую же? – заинтересовался Борецкий.

– Боюсь, это испортит тебе аппетит, Илья. Ой, пардон! Виноват! – дурашливо поклонился Бутылкин. – Ты же у нас сегодня не Илья, а главарь русальской братии! Я обязан тебе подчиняться...

– Вот именно.

– Ну что ж, ты сам захотел, – продолжал кривляться и вихляться Арлекин. – Древние язычники, кельты, кажется, вовсе не считали владыку Севера добрым дедушкой, который в новогоднюю ночь носится на волшебных санях, запряженных оленями, с мешком подарков и раздает их детишкам. Отнюдь! Это был наводящий ужас хозяин вечных льдов и мертвящего холода, который приводил людей в трепет. Чтобы он не погубил будущий урожай и не выстудил их дома, жители селений приносили в жертву свирепому божеству юную и прекрасную девушку, желательно девственницу. Ее раздевали и привязывали к дереву. К утру тело девушки замерзало и покрывалось инеем. Вот вам и прообраз Снегурочки! Ха-ха-ха-ха!

Никто не разделял его наигранного веселья. Борецкий слушал с возрастающим удивлением. Чего-чего, а этакой страсти он не ожидал.

– Визит Великого Старца с мешком предвещал верную смерть, – торжественно продолжал Арлекин. – После его посещения в доме оставались только обледенелые трупы. Задабривая повелителя снегов и пурги, кельтские жрецы-друиды развешивали на ветках огромных елей внутренности жертвенных животных, а иногда и людей. Много позже из соображений гуманности их заменили шарами и гирляндами.

– Какая гадость... – выдохнула Коломбина. – Ты с ума сошел! Прекрати сейчас же!

Но Бутылкина уже нельзя было остановить.

– И вот она, нарядная, на праздник к нам пришла-а... – затянул он известную новогоднюю песенку про елочку. – И много, много радости детишкам принесла-а...

– Придурок, – возмутился Борецкий. – Что ты несешь?

Арлекин смешно вытаращил глаза и показал язык. Он снова заговорил, подчеркнуто академически, будто на лекции, что совершенно не вязалось с его мимикой и жестами.

– Я не настаиваю на абсолютной истинности вышеизложенного, однако есть такая версия. А вы не знали?

Он гомерически расхохотался, тогда как присутствующие подавленно молчали.

– Отвратительная шутка! – затопала ножками Коломбина. – Не фиглярствуй, Степа!

Она впервые за все время назвала его по имени.

– Разве я не должен потешать публику своими выходками? Я же шут, Арлекин! А ты – моя веселая подружка!

Бутылкин сгреб жену в охапку и неуклюже закружил ее. Та отбивалась, но не слишком настойчиво.

«Русалки» притихли, сбившись в кучку, одна Лея пошатнулась и едва не упала. Борецкий, постоянно находящийся поблизости, подхватил девушку.

– Ей дурно... – проговорил кто-то.

– Еще бы, такое услышать...

– Кое-кто много выпил...

Черный юмор Арлекина привел в уныние не всех. Ульяновна, громко сплюнув, отправилась хлопотать в кухню, а парни-«грифоны», улучив момент, поглощали закуски. Когда еще удастся наесться вдоволь таких деликатесов?

Сознание Леи помутилось, голос Борецкого долетал до нее словно сквозь пелену. Он о чем-то ее спрашивал, она ощущала его руки на своем теле, и эти прикосновения жгли ей кожу.

– Отпустите...

Она глотнула воды, которую он подал ей, и опустилась в кресло, медленно приходя в себя. Елка в игрушках, огни люстр и свечей, черные окна, зеркально гладкий паркет пола проступали ярче, четче; вернулись звуки и запахи. Комок в груди ослаб, истаял, дышать стало легко. «Что со мной? – подумала Лея. – Чего я испугалась?»

Борецкий склонился над ней, участливо поглаживая по руке.

– Тебе лучше?

От его голоса все в ней всколыхнулось, затрепетало. Она вскочила, не чувствуя под собой ног. В сердце разгорался пожар, сил держаться больше не осталось. «Я могу выдать себя, – стучало в мозгу. – Могу все испортить!»

Лея, словно в бреду, поднялась, неверными шагами вышла из зала и побежала по коридору. Ноги, казалось, сами несли ее. Опомнилась она уже на втором этаже, у двери в малую гостиную. Дернула за ручку. Неужели закрыто? Этого бы она не вынесла. К счастью, просто новые замки оказались тугие. Со второй попытки дверь поддалась, и девушка нырнула в темноту, пахнущую ремонтом, мебельным лаком и косметикой. Ее пульс сошел с ума...

– Ты ошибаешься, – возражала ее неуверенность. – Ты сама все придумала. Тебе слишком сильно хочется любви. А она бежит от тех, кто ее преследует. Ослабь натиск, и у тебя получится. Ты еще встретишь его, единственного, с которым вас разлучит только смерть...

– Я ошибаюсь, – согласилась Лея.

Перед ней вдруг возникли глаза волхва и золотой гребень в его руке. Почему она взяла такой дорогой подарок? Теперь этот мужчина будет считать, что имеет на нее права. Но она не продажная женщина, не шлюшка, готовая лечь в постель с кем угодно. Почему он выбрал ее? Не других? Не Юну, например? Не Чару с ее бешеным темпераментом?

Кто-то дернул дверь и ворвался в ее убежище. На миг блеснул свет из коридора – она не успела рассмотреть, кто это был. Судя по шумному дыханию, мужчина. Лея затаилась, прижалась к стене.

– Я знаю, что ты здесь, – произнес мужской голос. – Почему ты убежала?

– Зачем вы пришли?

– Мне показалось... черт! Мы все немного под хмельком, и эти ваши танцы вызывают странное ощущение... будто... будто...