Конечно, доктора и я, мы делаем все, чтобы выздороветь, однако что будет – неизвестно.

В деревню! Да, деревня уже снята, и уже идут приготовления, свозятся стулья, кровати, но ввиду манипуляции вспрыскивания и довольно частых посещений докторов двинуться туда пока не могу. Но, думаю, недели через две уехать туда будет возможность Вот тебе пока и все.

Твой Папуля»

(Последние слова приписаны рукой Ф. И. Шаляпина)[91].

Две недели спустя наступила агония.

– Где я? – обращался он к домашним, приходя в себя, – в театре? Почему здесь так темно?

В ночь с 11 на 12 апреля он спал спокойно, без помощи наркотиков.

Болей почти не было. Утром они снова начались.

Он схватил за руку Марию Валентиновну.

– За что я так мучаюсь? Маша, я умираю…

И снова потерял сознание.

Константин Коровин, в те дни поправлявшийся от простуды, не мог навещать друга.

«И видел во сне, – рассказывает художник в своих воспоминаниях, – как пришел ко мне Шаляпин, голый, и встал около моей постели, огромный. Глаза у него были закрыты, высокая грудь колыхалась. Он сказал, держа себя за грудь: “Костя. Сними с меня камень…”»

Я протянул руку к его груди – на ней лежал холодный камень. Я взял его, но камень не поддавался – он прирос к груди…

Я проснулся в волнении и рассказал окружающим и Н. Н. Курову, который ко мне пришел, про этот странный сон.

– Нехороший сон, – сказал Н. Н. Куров. – Голый – это нехорошо…

А утром я прочел в газете, что Шаляпин умер»[92].

В тот день Шаляпин уже больше не приходил в сознание. В 17.15 он тихо переселился в стан бессмертных. Ему было шестьдесят пять лет…

Известие о его смерти произвело эффект разорвавшейся бомбы. Газеты не писали о болезни Шаляпина, и смерть его для всех, кроме семьи и близких друзей, стала полной неожиданностью.

Тело Шаляпина было бальзамировано. Несколько дней он лежал в своей квартире в трепетном свете свечей, окруженный бесчисленными букетами цветов и венками, присылаемыми из всех концов света вместе с телеграммами, выражавшими соучастие его семье.

18 апреля в девять часов утра в квартире была отслужена последняя панихида, и тело Шаляпина перевезли в парижский русский храм Св. Александра Невского. Тысячи людей вышли на улицы, чтобы отдать дань уважения великому артисту. Организаторам похорон пришлось выдать тысячу двести пропусков для желающих присутствовать на церковной панихиде и поставить защитные барьеры во избежание давки. Полиция с трудом сдерживала массу людей, которые пытались подойти как можно ближе к гробу.

Панихида продолжалась два часа. Гроб с телом Шаляпина был перенесен в Гранд Опера. Та м собрался весь цвет художественной интеллигенции и деятелей культуры. Присутствовали официальные представители президента Франции, министр культуры и многие государственные служащие высшего ранга. Собрался почти весь дипломатический корпус, кроме, разумеется, представителей советского посольства.

Процессия направилась к кладбищу Батиньоль. Дул ледяной ветер, но число людей, желавших проводить Шаляпина в последний путь, все увеличивалось. Хор под управлением Афонского и хор Русской частной оперы трижды пропели «Вечную память». Прозвучало множество прощальных речей. Под звуки хорового пения гроб с телом Шаляпина опустили в могилу. Члены семьи, успевшие к похоронам, бросили на гроб горсточку русской земли. Покоиться в ней Шаляпин будет значительно позже.

Лишь в 1956 году, когда СССР стал постепенно освобождаться от сталинского наследия, с имени Шаляпина, хотя и не сразу, была снята анафема. Сначала потихоньку, а затем все громче, стали раздаваться голоса о том, что прах Шаляпина следует перенести на родину. Этому препятствовали два обстоятельства. Во-первых, дочь Шаляпина Дассия, которую он назначил исполнительницей своей последней воли, категорически этому противилась, поскольку у власти в СССР по-прежнему находились коммунисты, и Россия была далека от демократического устройства. Во-вторых, французские законы не допускали переноса останков покойных. Только после смерти Дассии произошла весьма сомнительная операция, одобренная лично тогдашним мэром Парижа Жаком Шираком. Прах Шаляпина наспех, тайно был в 1984 году перевез в Россию и захоронен на мемориальном Новодевичьем кладбище в Москве, которое считалось «государственным кладбищем» советской власти. При этом не была принята во внимание последняя воля Шаляпина, о которой сообщает в своей книге Константин Коровин: «Я куплю имение на Волге, близ Ярославля. Понимаешь ли – гора, а с нее видна раздольная Волга, заворачивает и пропадает вдали. Ты мне сделай проект дома. Когда я отпою, я буду жить там и завещаю похоронить меня там, на холме…»[93]

О переносе праха Шаляпина не составлено официального документа (по крайней мере, он не доступен общественности). Скорее всего, не проводилась и генетическая экспертиза останков. На парижском кладбище Батиньоль на могиле Шаляпина, где покоится тело Марии Валентиновны, как и прежде, стоит памятник с надписью: «Здесь лежит великий сын земли русской Федор Шаляпин».

Шаляпин был типичным представителем восточнославянского фенотипа. Бледное овальное лицо с мягкими чертами, глаза светло-зеленые, волосы русые.

Тем не менее, лицо его было весьма выразительно. Оно всегда отражало внутреннее состояние Шаляпина. На его фотографиях в частной жизни, даже сделанных примерно в одно и то же время, мы находим далеко не схожие физиономии.

Рост Шаляпина достигал 194 сантиметров, и по тем временам он считался очень высоким. Если в юности Федор Иванович казался не просто худым, а даже тощим, то к двадцати двум годам выровнялся и стал атлетически сложенным мужчиной с идеальными пропорциями. Многие современники отмечали «скульптурность» его фигуры.