— О, это редко можно услышать от женщины, — насмешливо протянул горец. — Особенно от женщины, которая утверждает, будто уже испытала мою страсть. Или ты меня недооцениваешь? — В ледяных серебристых глазах застыл вызов. — Неужели я не заслужил твоего расположения? Ты сказала, что мы были любовниками. Стоит ли мне повторить этот опыт? Посмотрим, смогу ли я исправить ситуацию. — Он схватил Гвен за руку и потянул в сторону кровати. — Пойдем.

Она изо всех сил упиралась ногами в пол, но мягкие туфельки скользили. Гвен хотела запротестовать, но смогла только вскрикнуть, когда Друстан подхватил ее на руки и бросил на кровать. Девушка упала на спину, утонув в мягкой перине, а когда смогла выкарабкаться из плена шелковых простыней, Друстан навис над ней и припечатал к кровати своим тяжелым телом.

Гвен закрыла глаза, чтобы не видеть злости на этом прекрасном лице. Вести разумную беседу в такой позиции просто невозможно.

— Друстан, пожалуйста, выслушай меня. Я не пытаюсь затащить тебя под венец, а тому, что я сказала утром, есть объяснение, но ты меня не слушал. — Она по-прежнему не решалась открыть глаза.

— У тебя может быть причина, чтобы лгать, но объяснений у лжи никогда не бывает.

— Это значит, что ты никогда не врешь? — поинтересовалась она, глядя на него из-под ресниц.

Гвен все еще злилась, что он не рассказал ей всей правды перед тем, как отправил в прошлое.

— Нэй, я никогда не лгу.

— Дерьмо. Не говорить всей правды и лгать — это одно и то же.

— Что за выражения из уст леди? Впрочем, ты ведь не леди?

— Так и ты уж точно не джентльмен. Между прочим, леди не просила тебя бросать ее на кровать.

— Но тебе ведь нравится быть подо мной, — язвительно протянул горец. — Твое тело честнее твоих слов.

Гвен замерла, с ужасом понимая, что непонятно когда обхватила его талию ногами и трется о его мускулистое бедро. Она оттолкнула Друстана.

— Слезь с меня. Я не могу говорить с тобой, когда ты на мне лежишь.

— Забудь о разговорах, — хрипло ответил он, наклоняясь к ее губам.

Гвен попыталась зарыться глубже в подушки, прекрасно понимая, что, как только он ее поцелует, она утратит способность связно мыслить. Но когда она ощутила теплое прикосновение его губ, дверь распахнулась и в комнату вошел Сильван.

— Кхм.

Друстан замер.

— Выйди из моей комнаты, отец. Я сам со всем разберусь.

— Значит, у вас не было ничего вчера вечером? — Сильван внимательно рассматривал их. — Как-то странно вы себя ведете для абсолютно незнакомых людей. Ты ничего не забыл, сын? Точнее никого? Эта девушка сказала мне, что ты в опасности, но единственную опасность, которую я вижу, представляешь ты сам. Хочешь снова испортить хорошее…

— Да замолчи! — взревел Друстан. Гвен почувствовала, как окаменело его тело, когда он отстранился от нее и сел на край кровати. — Отец, ты здесь больше не главный, помнишь? Я глава клана. Ты отдал мне власть. Поэтому уходи. — Он указал на дверь. — Немедленно.

— Я лишь пришел узнать, не нужна ли ей помощь, — спокойно ответил Сильван.

— Не нужна ей твоя помощь. Эта девушка сама сплела лживые сети, и, если она же в них и попалась, моей вины в том нет.

— Гвен? — Сильван вопросительно посмотрел на нее.

— Все в порядке, Сильван. Можете идти. И Дуг тоже.

Сильван постоял еще мгновение, пристально глядя ей в глаза, затем склонил голову и вышел из комнаты. Когда дверь за ним закрылась, Друстан поднялся с кровати и отошел на несколько шагов.

— Что твой отец имел в виду, когда сказал, что ты о чем-то забыл? — спросила Гвен. — И что хорошее ты собрался испортить?

Друстан молча смотрел на нее холодным взглядом. Гвен выбралась из перины и опасливо покосилась на него. Было ясно, что Друстан все еще хотел ее, но страстный блеск в его глазах немного померк, потому что теперь он рассуждал о чем-то отвлеченном. Это одновременно обрадовало и разочаровало ее.

Горец повернулся к ней.

— Говори: зачем ты пришла сюда и по какой причине?

Они уселись у огня. Друстан налил себе стакан виски и прислонился к камину, повернувшись лицом к девушке. Сделав большой глоток, он уставился на нее поверх стакана. В присутствии этой англичанки ему не удавалось связно думать, отчасти потому, что девушка была так чертовски привлекательна, отчасти потому, что с первой же встречи она разозлила его своими необоснованными нападками. Но сила, с которой его тянуло к ней, злила Друстана больше, чем откровенная ложь. Меньше всего ему хотелось получить такую проблему прямо перед свадьбой. При виде маленькой англичанки он готов был наплевать на все и изменить свои планы.

Бросив девушку на кровать, он хотел всего лишь напугать ее, но ощущение, которое он испытал, когда она обхватила ногами его талию и потерлась бедрами, заставило его забыть обо всем. Если бы не вошел отец, Друстан ни за что не отпустил бы ее. Еще у входа в замок он всем своим нутром почувствовал, что маленькая англичанка ждет его. Девушка вызывала в нем неконтролируемый накал чувств, которые он не мог ни понять, ни обуздать. От одного взгляда на нее Друстан просто сходил с ума.

Он не лгал, когда говорил, что не может не думать о ней. Ему не удавалось забыть о ней ни на миг. Он запомнил ее запах, и даже в застоявшемся зловонном воздухе таверны ему чудилась эта странная смесь — весеннего дождя, ванили и загадки. Там же, в таверне, он понял, что знает — когда эта девушка улыбается, на щеке у нее появляется ямочка. Откуда он мог знать это, он ведь ни разу не видел ее улыбки?

— Улыбнись, — потребовал Друстан.

— Что? — Девушка посмотрела на него, как на сумасшедшего.

— Я сказал, улыбнись! — зарычал он.

Она слабо улыбнулась. Айе. Так и есть — ямочка на левой щеке. Он тяжело вздохнул. И продолжил рассматривать ее. Ведьмин знак на скуле. Где еще у нее родинки? Он хотел бы выяснить это, исследовать ее тело губами и языком. Взгляд непроизвольно задержался на вырезе ее платья.

Горец тряхнул головой, прогоняя наваждение.

— Ладно, не важно. Важно другое, англичанка, а именно: почему ты утром солгала? Чтобы привлечь мое внимание?

— Я Гвен, — бесстрастно поправила она, прижав нижнюю губу большим и указательным пальцами.

От этого жеста Друстану стало чертовски неуютно. «Богиня Луны», — перевел он про себя. И выглядит как богиня.

— Мое имя ты уже знаешь, раз тебе хватило наглости меня обвинять. Я не стану настаивать на церемониях, поэтому считай, что я позволил тебе не называть меня «милорд».

Она тут же оскалилась, и Друстан с трудом сдержал улыбку. Но девушка не ответила. Его злило ее самообладание: Друстану больше нравилось, когда она реагировала не думая. Это позволяло ему почувствовать себя главным.