– Верно. В каждой артели, на любой фабрике гужевой транспорт есть. Хладнокровные они.

– Кто? Лошади?

– Да нет, убийцы. После того как сумки у них оказались, бросили их на сани, рогожкой прикрыли и не спеша, не привлекая внимания, отъехали.

– Верно. Но на инкассаторе форма была.

– Долго ли бушлат форменный на сани сбросить и надеть приготовленное пальто?

– Николай, так и было! Зуб даю!

– Ты уже как блатной клянешься. Надо опрашивать людей, искать свидетелей. Кто видел, куда уехали, сколько человек сидело.

Андрей представил себе, какую массу жителей на улице опросить надо, замычал, как от зубной боли.

– Андрей, ты чего?

– На расспросы полдня уйдет.

– А другие варианты есть? Нет! Вот и приступай.

Времени обход занял много. Пока представишься, узнаешь – видал ли кто-нибудь сани, разглядел ли седоков на них, а минуты уходят, складываясь в часы. Но лошадь и сани были, видели ее многие. И седоков видели, да не интересовался ими никто. Ну, едут и едут, что в них необычного? Два мужика, это точно. Лица – а кто их знает? Обыкновенные. А груза не было. Рогожка на сене валялась, а груза не видели.

Удалось проследить весь маршрут до выезда из города. Андрей пешком прошел путь от сберкассы до окраины, километров семь, да по морозцу и снежку. Обратно в милицию бежал, чтобы согреться.

На электроплитке чайник стоял, как всегда. Андрей, едва куртку сняв, бросил щедрую щепоть чая в кружку, кипятком залил.

Пока чай заваривался, подошел к карте города и района. Из Балашихи сани двигались на северо-восток. Поблизости деревни Алмазово и Большие Жеребцы. Есть населенные пункты и дальше, но это уже не для лошади. Какая у нее скорость? Точно Андрей не знал, предположил – десять, допустимо – пятнадцать километров в час. Это же не верховая. Под эту дальность только две деревни попадало. Конечно, если преступники такие продуманные, то за городом их машина поджидать могла, но Андрей сомневался. Если бы в распоряжении преступников был автотранспорт, они бы сразу задействовали его. Любой преступник после акции – кражи, убийства – старается как можно быстрее покинуть место преступления. Но машина – это всегда заметно. На улицах Балашихи в час пик едва два-три десятка автомашин проедет, а лошадей с санями значительно больше. Андрей о своих предположениях Николаю рассказал.

– Знаешь, что тебе завтра с утра предстоит? – спросил начальник угро.

– Догадываюсь. В Алмазово и Жеребцы ехать. Лошадь искать, седоков.

– Ты прямо как Вольф Мессинг. Мысли читаешь на расстоянии.

– От тебя мудрости набрался. А у тебя что?

– Отрабатывали инкассаторов. Не было ли судимых родственников, темных пятен в биографии. С убитыми все чисто.

– Стало быть, с убийцей не все гладко?

– Я так не сказал. Темных пятен за ним нет, но и родни нет.

– Сирота?

– Пока не знаю. О родителях он в автобиографии пишет. Но сам знаешь, это до войны было. Если в войну они погибли, то выходит – сирота. И семьи нет. Ни жены, ни любовницы.

– А парень молодой.

– Во! В самую точку! Про любовницу в автобиографии не напишешь, сразу ярлык – морально неустойчив. Но должна женщина быть, искать надо. А то и не одну. Значит, ты в деревню. Можешь мотоцикл взять. А я к соседям этого Ныркова. Кто-то видел, кто-то слышал, кто-то знает. Найдем. А сейчас по домам, поздно уже.

И в самом деле, десятый час. С утра на улице, да без обеда. И прошел Андрей изрядно. Эх, транспорта в милиции не хватает, а без него – как без рук.

С утра оделся потеплее. На рубашку свитер, шею шарфом обмотал. На ноги теплые байковые портянки. Шапка, перчатки. Пешком идти – совсем не холодно. А на мотоцикле ветер все равно щелки находит, холодит. Вчера Николай мотоцикл во дворе милиции оставил, ключ зажигания у дежурного. Мотор заурчал с первого толчка кик-стартера. Андрей прогрел его немного. Уселся на сиденье. Промерзшее за ночь на улице, оно холодило даже сквозь одежду. Ехал не быстро. Во-первых, на утоптанном снегу на лысой резине не больно-то и погонишь. Во-вторых, ветер не так бил в лицо, выжимая слезы. Добрался быстро. В первой же деревне его удивили. Деревенские люди наблюдательные, кроме того, все друг друга знают. Появление в деревне нового человека или двух не останется незамеченным. Андрей опросил почти всех. Не видел никто. Ехать в Большие Жеребцы, что дальше были, смысла уже не было. Был еще один момент, на который обратил внимание полупьяный инвалид.

– Зачем ему по дороге крюк делать? Пехорка давно подо льдом, чем не дорога? Ровнее даже, никаких ухабов.

Андрей обругал себя. Особенностей местности он не знает, но мог бы раньше спросить у деревенских? Оседлал мотоцикл, вернулся немного назад, нашел съезд у небольшого деревянного моста, выехал на замерзший лед. Тут уже целый санный путь наезжен. Конечно, следов автомобильных шин нет. Проехать-то может и машина, вон на Ладоге Дорога жизни была, колонны грузовиков ездили, и лед выдержал. Но там на льду трассу грейдировали, выезды на берег обустроили. Лошадка сани на берег вытащит, а вот грузовик навряд ли взберется.

Проехал несколько километров, слева дома показались. По санному следу на берег выскочил, побуксовав немного. Но мотоцикл даже толкать не пришлось.

И сразу удача. В первом же доме сказали, что видели вчера несколько саней с седоками.

После дотошных расспросов выяснилось, что все местные, за исключением одних. Лошадь гнедой масти, сани обычные, седоков двое, не местные, не деревенские.

– Почему так решили?

Дед с бабкой хитро переглянулись.

– Да кто же из деревенских на санях в сапогах ездить будет? Лошадка, она медленно идет, ноги в сапогах озябнут, если полога теплого нет. На розвальнях в валенках да в тулупе хорошо. А у этих – пальто и сапоги. Стало быть, городские, из артели какой-нибудь.

– Вы их раньше видели?

– Лица незнакомые, а так кто знает? Может, и наезжали.

– Описать сможете?

– Молодые, лет по тридцать, а больше не скажу ничего, не рассмотрел.

– А куда поехали?

Старик руками развел. Но все же след появился. Андрей с позволения старика мотоцикл у их дома оставил, стал в каждую избу заходить. Нашелся еще один свидетель, видевший вчера незнакомцев. Лица описать не смог.

– Обыкновенные они. Ни усов, ни бороды. На головах шапки, лиц толком не видно.

Но куда уехали, сказать не смог. Часа три Андрей пытался найти человека, видевшего, куда делась лошадь с санями и седоками. Как сквозь землю провалились. В деревню въехали, а потом? Андрей поглядывал на снег перед домами. Если видел санные следы, ведущие во двор, просил показать лошадь. Были каурые, пегие, белые, а гнедой не было. Он даже на колхозную конюшню зашел. Гнедой был один, но стар, с провисшей спиной. Андрей у конюха поинтересовался – не запрягал ли кто его вчера.