– Небось уже в Сочи или Крым едет. С такими-то деньгами что ему делать? Пропить, прогулять. За несколько месяцев все спустит и снова за старое ремесло возьмется. Мне вот что интересно. Почти два года служил инкассатором и ни в чем предосудительном замечен не был. Завязать с прошлой жизнью хотел?

– Не исключаю. Парень молодой, одумался. А потом кого-то из уголовного мира встретил. На старое потянуло, тем более большие деньги – рядом, только руку протяни. Соблазн велик.

– А как же масть воровская? Вором был, и вдруг стрельба, трупы.

– Подельник стрелять начал, а Павлу деваться уже некуда.

– Это уже бандитизм, не кража. Лоб зеленкой намазать могут.

– Да кто его мажет? Слухи все! Расстрельная тюрьма в Ростове. В затылок стреляют. Рассказывал мне один исполнитель.

– Тяжелое ремесло!

– А ты как думал? Исполнитель приговоров спился, из органов уволили, плакался мне. Кстати, ты к бухгалтеру заходил?

– Зачем?

– Премии нам выписали. Мне – пятнадцать рублей, а тебе – десять. Сходи.

Андрей на первый этаж спустился, деньги в бухгалтерии получил. Немного, но приятно. Перед Новым годом есть на что потратить. Вернулся в угро, Николай распорядился:

– Иди-ка ты домой, отдохни. У нас вынужденный простой на несколько дней будет. Пока все дела и справки получим, тем более новогодние праздники.

Андрей не в общежитие направился отсыпаться, а к Марии. Та губки надула.

– Я уж думала, ты меня забыл. Неделю не заглядывал.

– Сложное дело расследуем, спать некогда.

– Это убийство инкассаторов? В городе только о нем говорят. Даже в Москве слухи ходят, меня расспрашивали. А я не знаю ничего.

– Пока говорить рано. Как закончим да убийцу поймаем, тебе первой расскажу.

– Ловлю на слове. Надеюсь, Новый год вместе встречать будем?

– За этим и пришел.

– Давай у нас дома! Все-таки праздник семейный, домашний.

– Буржуазные предрассудки!

– Неправда. С Крещения Руси всегда так было.

– Это при царском режиме. И при чем тут Крещение, ты же комсомолка, атеист?

– История такая, слов не выкинешь.

– Ладно, отставим. Дома так дома. Для меня так лучше. Общага надоела уже. Во сколько мне быть?

– Как освободишься, так приходи. Мама пироги напечет, а ты поможешь – дров наколоть, да мало ли.

– Заметано, буду.

Время позднее, да и устал он, попрощался и спать отправился. Хорошо, что по календарю Новый год на пятницу выпал. Первого января на службе только дежурные, а второго – воскресенье, выходной.

Перед праздником в милиции и в уголовном розыске затишье. Но по опыту Андрей уже знал, что сразу после праздников на них обрушится вал работы. Многие на новогодние праздники уходят к родственникам и друзьям. А «домушникам» только того и надо, успевают обчистить многие квартиры. Да и других преступлений хватает. По пьянке драки, поножовщина, бытовые убийства. Но их расследовать проще. Тридцатого отчет составляли с Николаем. Сколько преступлений за год было, сколько раскрыто, какие статьи. Не зря еще товарищ Ленин говорил: «Социализм – это учет и отчетность». Вся страна готовила отчеты, стучали костяшки счетов. Трещали арифмометры. Но партийные начальники подправляли не очень радужные отчеты. Надо же выглядеть достойно перед областным руководством, иначе можно по шапке получить. И так по всей стране.

Тридцать первого декабря время тянулось очень медленно. Андрей все отделы обошел, поздравил сотрудников с наступающим праздником. Почти везде предлагали выпить, но Андрей отказывался. Эдак можно до вечера опьянеть. Как он в гости пойдет, если на ногах будет плохо держаться?

В обед заскочил в продуктовый магазин, отстоял очередь в винно-водочный отдел, купил бутылку водки и шампанского. Недешевое удовольствие, бутылка игристого напитка в два раза дороже водки. Пробовал Андрей шампанское пару раз, не понравилось. И что в нем женщины находят? Легкое, пьется как ситро, потом газ в нос бьет. А уж какая утром голова тяжелая, как будто самогон плохой очистки пил! Бутылки в общежитие отнес. В милицию с ними идти рискованно, обязательно напросятся на сто грамм. Андрей был человеком не жадным, но денег для покупки спиртного уже и не было, а зарплата будет только седьмого января.

Пока было время, Андрей на листах бумаги нарисовал схему. В центре – вор-рецидивист Оглоблин, от него стрелка к настоящему Ныркову. Еще одна стрелка в сторону, в кружке вопросительный знак. Под знаком написал: «Подельник или подельники».

Архив – трупы, паспортный стол – документы Ныркова, затем суд, архивные уголовные дела. От схемы обычного имущественного преступления эта отличалась, не было преступника или сбытчика. При краже вещей он обязательно будет. Как без барыг сбыть краденое? Но у Оглоблина деньги, перекупщик не нужен. Сзади подошел Николай.

– Чем ты тут забавляешься?

Всмотрелся.

– На свою квартиру Оглоблин не вернется. Знаешь, воры не обрастают домами или квартирами, машинами, семьями. Потому что украл – попался – тюрьма или зона. Шансов попользоваться нажитым непосильным трудом мало. А недвижимость – как якорь. Поэтому думаю – в завязке Оглоблин был. Но у подельника должна быть хаза, как они говорят. После ограбления они где-то отсиживаться должны. Понимают – фото Оглоблина у каждого постового. Проверяют вокзалы, все злачные места. Легли на дно они, а не в Сочи. Затихарились и водку жрут втихую.

– Оглоблин свое дело сделал. Подельник мог уже от него избавиться.

– Мог, твоя правда. Но Оглоблин три ходки на зону имеет, тертый калач. Сам понимает, что от него избавиться могут, наверняка как-то подстраховался.

– Ага, прямо Арсен Люпен какой-то!

– А что ему остается? Надо по уголовным делам смотреть – в какой зоне сидел. Какой-то авторитет на зоне наверняка был. Не оттуда ли след тянется?

– Скорее бы уже запросы получить и архивные дела.

– Теперь уже в Новом году. Где праздник встречаешь?

– У Марии, дома.

– Тогда иди, – отпустил Николай. – До конца рабочего дня полчаса осталось. Женщины уже разбежались. Сам понимаешь – кухня, прическа.

И уже вдогонку, когда Андрей за ручку двери взялся:

– Меру только знай. Вдруг происшествие?

– Тьфу-тьфу, типун тебе на язык.

Андрей в общежитие сразу направился. Одежду почистил, сапоги надраил. Решил идти в гражданском, форма милицейская, пусть и парадная, – для официальных праздников: День Красной армии, годовщина Великой Октябрьской социалистической революции, день рождения вождя всех народов товарища Сталина.

Достал коробочку с подарком для Марии, открыл, полюбовался на брошь. Красивая, девушке должна понравиться. Бутылки по карманам куртки рассовал, встал перед зеркалом. Некрасиво, бутылка с шампанским карман оттягивает, куртка перекособочилась. За пазуху ее сунул, еще хуже. А в руках нести не лучше. Завернул шампанское в газету. Вот теперь порядок. Быстрым шагом по снежку. Погода новогодняя – тихо, редкие снежинки срываются, мороз по ощущениям градусов пять. Благодать! Сам не заметил, как добежал. Калитка не заперта, вошел, закрыл на щеколду, в дверь постучал. Открыла Мария, в домашнем халате, в фартуке, на голове бигуди под платком, руки по локоть в муке. Сразу видно – на кухне делом занимается. А из дома запахи умопомрачительные, слюни сразу потекли. Андрей носом потянул, пытаясь понять – пирожки с какой начинкой?