Он тоже забрал у Титяпкина один камень и выбросил.

Гельбич встал в позу метателя копья и скомандовал:

– На старт… внимание… марш!

Град камней посыпался на флотилию, забултыхали всплески, маленькие кораблики закачались, словно стая уток. «Сия» едва не кувыркнулась, но выправилась, а «Зде» намочило парус. Но запас зарядов иссяк через минуту.

Пацы бросились искать новые камни – а нужные, как назло, тотчас исчезли среди гальки величиной с копейку. Обстрел утратил интенсивность.

– А дробью можно? – задыхаясь, спросил Гурька.

Согнувшись, он яростно рыл песок руками, как собака.

– Нельзя! – удушенно выдохнул Горохов, тоже согнутый пополам.

Титяпкин первым нашёл булыжник и сразу запулил его по корабликам.

– Горохов потоплен! – радостно завопил он.

«Няя ква» печально плавала вверх дном.

– Да бли-ин!.. – расстроился Горохов и высыпал снаряды.

– Лучше бы мне отдал! – пожалел Гурька. – Я бы Титяпе отомстил!

Титяпкин сразу перенёс огонь на Гурькину «Сию», а Гурька обрушился на «Зду». Гельбич присоединился к Титяпе и Гурьке, цинично обстреливая их суда: он надеялся, что при помощи вероломства поразить кого-нибудь из противников будет вероятнее. Валерка же спокойно расстреливал «Бочего» Гельбича. Однако артиллерист из Валерки был аховый, и его камень ударил прямо в «Сию». «Сия» подпрыгнула и перевернулась.

– Ты кого подбил, косоглазый?! – взвыл Гурька.

Валерка только хмыкнул. Главное – его «Вда» не повержена.

Коварный Гельбич сощурился – и его снаряд метко опрокинул «Зду».

– Ну, всё! – поник Титяпкин. – Как всегда, победили козлы!..

Валерка и Гельбич теперь могли не спешить. Они встали поодаль друг от друга, чтобы не мешать, и швыряли камни по всем правилам, с прицелом и замахом. Всплески качали «Вду» и «Бочего», но кораблики держались.

Пацаны уселись на песок в предвкушении развязки.

– Если Вентиль выиграет, я до бакена доплыву, – пообещал Гурька.

Но сзади от лагерного забора вдруг раздался требовательный окрик:

– Эй! Эй!.. Вот вы где!

Пацаны оглянулись. За сеткой-рабицей виднелся Лёва.

– Вы чего сбежали из палаты? – гневно спросил он издалека. – Нельзя в тихий час отлучаться! Возвращайтесь в корпус!

Валерка почувствовал, что пацаны внутренне сжались, даже Гельбич опустил руку с камнем. Но чего им бояться Лёву? Лёва – не вожатый!..

– Догадался, где мы, – тихо сказал Горохов.

Валерка посмотрел на пацанов и с ненавистью уставился на Лёву. Лёва был весь из себя такой правильный-правильный: в брюках, в белой рубашке с галстуком… Причём он был правильный не казённо и не напоказ, а по-настоящему. Вот только по ночам он пил кровь, а так – всё хорошо.

– Доиграть не дал… – вздохнул Титяпа.

Гельбич неуверенно потоптался, а потом с досадой швырнул камень, повернулся и покорно поплёлся к забору. Пацаны тоже поднялись на ноги, отряхнулись от песка и уныло потянулись за Гельбичем. Лёва ждал, осуждая товарищей взглядом сквозь ограду. Валерку он словно бы не замечал.

– А как же корабли?! – отчаянно крикнул Валерка вслед мальчишкам.

И для него этот день словно бы начал стремительно пустеть. Конечно, пацы не были ему лучшими друзьями, но всё же они жили общей компанией, вместе играли, вместе маршировали и орали речёвки, и думали они почти одинаково. А сейчас пацы уходили, а Валерка оставался, не понимая, почему пацы не могут тоже остаться здесь, на пляже. Мало ли чего там Лёва хочет!..

Над искристым мелководьем заполошно галдели чайки, носились над бумажными парусами «Вды» и «Бочего». Валерка глядел на удаляющихся мальчишек, и в душу его медленно закрадывался вещий мертвящий страх, что он остаётся один не только на берегу реки, но и во всём мире.

Игорь выцепил Веронику после полдника возле двери в столовку.

– Покурим?

– Я бросила.

– Тогда поговорим без сигарет.

– Больше не о чем.

– Пока ещё есть. Я хочу вечером провести Плоткину политинформацию. Поведаю ему о положении дел на личном фронте. Уверен, беседа получится увлекательной. Приходи к нам домой, поддержишь меня авторитетом.

Иронией Игорь маскировал свою боль от разлада с Вероникой и свой страх перед изменением ситуации. Прежняя Вероника только сморщила бы нос в насмешке, демонстрируя превосходство над жалким трепыханием жалких людишек, а нынешняя просто посмотрела без выражения и отошла.

Весь день Игорь размышлял о ночной встрече. Он сам виноват в том, что Вероника решила отказаться от него. Что он сделал для любви? Ничего! Конечно, он бездействовал не от трусости и не от лени, но тем не менее… Надо было с самого начала всё объявить Плоткину. Нахлобучить ему новость на мозги и послать его подальше. Но Игорь не допетрил вовремя. Он попал в ловушку безмятежности, когда всем хорошо: и ему, и Веронике, и Саше.

То, что вечером должен услышать Плоткин, наверняка разрушит его отношения с Вероникой. Вряд ли избалованный Сашенька способен на великодушие и прощение. И вряд ли гордая Вероника способна остаться с человеком, перед которым она так виновата. Но имеет ли Игорь право ломать им жизнь? Особенно если Вероника сказала, что не желает этого. Да, имеет! Он верит, что у них с Вероникой настоящая любовь, – значит, за неё надо бороться. И пусть проиграет тот, кто не вкладывал в любовь душевных сил.

Конечно, Вероника может и не вернуться к нему, даже когда порвёт с Сашей. Она самолюбивая и не терпит над собой чужой воли. Но если не разрушить её отношения с Плоткиным, то она уж точно не вернётся.

Эти мысли терзали Игоря до вечера. Однако завести разговор сразу после отбоя Игорь не сумел. Сперва он утихомиривал пацанов в палатах; потом Саша ушёл в Дружинный дом гладить рубашку и брюки – в Дружняке имелся общественный утюг; потом у Жени Цветковой заболел живот, Игорь дал ей таблетку и ждал, пока Женя уснёт. А потом уже стемнело, и запал как-то иссяк. Игорь вышел на улицу покурить и набраться храбрости.

Он прогуливался под соснами, понимая, что обманывает себя и только тянет время. Предстоящее объяснение с Плоткиным было ему невыносимо. Деревянные терема, неровно и зыбко освещённые круглой луной, выступали из тьмы причудливыми частями: фигурным крылечком, ведущим в никуда; углом крыши, висящим в пустоте; взлетающим острым фронтоном.

Внезапно вдалеке за стволами Игорь заметил Веронику. Она шла от третьего корпуса к четвёртому. Игорь остановился, надеясь не попасть ей на глаза. Конечно, Вероника направлялась к ним с Плоткиным. Так пусть она встретится с Сашей наедине и сама всё ему скажет!.. Это было малодушное и некрасивое желание, но Игорь, смущаясь, всё-таки подчинился ему.