— Это было основное блюдо с овощами, — объявляет Хоук. — Теперь десерт!

Оглянувшись через плечо, наблюдаю, как он делает вид, что пожирает Мэтти. Тот извивается в его руках и смеется.

— Ладно, — вздыхает Хоук. — Оставлю немного на потом, наверное. Пойдем, поможешь мне выбрать новый соус. У меня есть запасы. — Он подносит брата к буфету, открывает дверцу. — Какой? Томатный с базиликом или маринара?

— Маринара! — выкрикивает Мэтти, хотя я сомневаюсь, знает ли он разницу. Просто ему понравилось, что его попросили выбрать за всех.

Я вытираю столешницу, сожалея о пропавшем зря домашнем соусе Хоука. Вообще-то он был очень вкусным, когда мы готовили пиццу вдвоем.

Хоук ставит Мэтти на пол, встряхивает банку, открывает ее и передает Бьянке.

— Вот. Смажьте им тесто, ребята.

Она выливает немного соуса на заготовку и позволяет Мэтти его распределить. Подойдя ко мне, Хоук тихо спрашивает:

— Он бил его?

Наш отчим. Не хочу об этом говорить. Я просто хочу, чтобы мои брат и сестра хорошо провели день.

Однако Бьянка вмешивается:

— Нет. Он бил только Аро.

На мгновение закрываю глаза. Проклятье. Мэтти не нужно об этом слышать.

Почувствовав на себе взгляд Хоука, поднимаю глаза.

— Все нормально. — Я разворачиваю ломтик сыра, готовясь его натереть. — Это случалось не так уж часто.

Трент смотрит на меня, но сегодня я не позволю никому, включая отчима, помешать нам. На этой кухне нас четверо, и я могу притвориться, будто мы — обычные дети, беззаботным летним днем готовящие пиццу на завтрак.

Мы садимся есть в пекарне, где шторы скрывают нас от взглядов прохожих. Мэтти играет в официанта, подает нам напитки и еду.

В остальное время он не отходит от Хоука. Сидит на его плечах. Ездит на спине. У него на руках.

Брат отказывается спать, пока его глаза не начинают слипаться. Когда приходит пора возвращаться домой, он говорит мне, что я не могу поехать. Мэтти не хочет ни с кем делить Трента. И я позволяю Хоуку отвезти их самому, потому что расплачусь, если увижу, как они возвращаются в тот дом без меня.

Я знаю, что у моей сестры все под контролем, однако не хочу, чтобы она взваливала на себя эту ответственность. Она не мать Мэтти. Не больше, чем я.

Но на минуту создалось ощущение, словно мы — одна семья. Мы вчетвером.

Мне понравилось притворяться. Они с нами. Мы их защищаем.

А Хоук мой.

— Черт бы его побрал, — шепчу, все равно улыбаясь. Показывает мне проблески лучшей жизни, и теперь я до конца своих дней буду гоняться за этой пустой надеждой.

Проскользнув обратно в укрытие, я обуваюсь, надеваю шапку и куртку.

Набираю номер на своем телефоне, помня его наизусть еще с тех пор, как она пыталась уклониться от уплаты долга. Дилан Трент отвечает почти сразу:

— Алло?

— Это Аро Маркес. Окажи мне одну услугу, и мы в расчете.

* * *

— Ты приняла ибупрофен? — спрашивает она, ерзая на сиденье возле меня.

— Да.

Чего у Хоука много в убежище, так это средств первой помощи.

И еды. Я знаю, куда пойду, когда наступит зомби-апокалипсис.

— Джульетта говорила, будет больно, но неприятные ощущения быстро проходят.

Мы сидим в дзен-салоне дневного СПА с гигантской статуей Будды и поющей чашей в придачу. Посмотрев на Дилан, спрашиваю:

— Ты никогда этого не делала?

Я думала, все богатые девушки идеально ухожены.

Однако прежде, чем она успевает ответить, нас окликает женщина в темно-синей медицинской пижаме:

— Дамы?

Поднявшись, мы следуем за мастером в помещение, где из скрытых динамиков доносятся звуки бамбуковых флейт. Два массажных стола стоят параллельно, отделенные друг от друга ширмой.

— Для меня это тоже будет впервые, — наконец, отвечает Дилан.

Я снимаю куртку. Другая женщина застилает одноразовыми простынями каждый из столов.

— Снимайте все, — говорит нам блондинка с короткими волосами. — Наденьте халаты, затем лягте поверх простыни.

Они обе выходят, закрывают дверь, а я снимаю обувь.

— Тебе не обязательно делать это со мной за компанию, — говорю я, видя тень девушки по ту сторону ширмы.

— Я хочу попробовать. Знаешь, на всякий случай, — щебечет она.

На всякий случай…

Мы раздеваемся. Заметив, как Дилан оборачивает халат вокруг себя и запрыгивает на кушетку, следую ее примеру.

Я лежу, покачивая ногами. Мой пульс учащается. Она написала мне сразу после нашего разговора и сказала, чтобы я приняла обезболивающее, но ведь все не может быть настолько плохо, правда? Люди постоянно так делают.

Хотя детей тоже постоянно рожают.

— Джульетта, — повторяю имя, которое назвала Дилан. — Мама Хоука?

— Да.

Джульетта Чейз пишет молодежные романы о мире, существующем прямо у нас под носом, где по-прежнему есть ниндзя, пираты, рыцари и другие элитные воины. Обычно главными героинями являются молодые женщины, которые обретают власть и становятся лидерами, бесстрашными, сильными и т. д.

Я пытаюсь представить Хоука, воспитанного такой женщиной. В итоге склад его характера становится абсолютно понятным и в то же время теряет всякий смысл. Ему нравятся ее книги?

— Они с моей мамой лучшие подружки со школьных лет, но я не решусь рассказать об этом маме, — продолжает Дилан. — Она скажет папе, потому что делится с ним всем, и тогда он устроит истерику, которая мне ни к чему.

— Похоже, твой отец ведет себя как ребенок.

Девушка тихо смеется.

— У него свои порядки, но дело не только в этом. — Сделав паузу, Дилан говорит: — Он был тем еще говнюком в моем возрасте, понимаешь? Теперь, когда у него появилась дочь, он знает, что убьет любого, кто будет относиться ко мне так же, как папа поначалу относился к маме. Я уверена, он до сих пор думает, что не заслуживает ее.

Независимо от того, какими были их родители, ясно одно: у них большая сплоченная семья. Те трое мужчин, с которыми я столкнулась в парке, участвовали в воспитании Хоука. Они явно что-то сделали правильно.

Да и Дилан, как бы мне ни не хотелось признавать, не так уж плоха.

— Кажется, они хорошие родители.

— Я не жалуюсь.

В дверь стучат, и в комнату заглядывает темноволосая женщина.

— Готовы, дамы?

— Давайте дергать! — восклицает Дилан.

Дергать? Не пинцетом, надеюсь?

От страха все внутренности съеживаются; я слегка вздрагиваю. «Неприятные ощущения быстро проходят», — так она сказала.

— Хорошо, поднимите эту ногу, — говорит мне мастер, распахнув мой халат.

Я не поднимаю, испытывая острое желание снова прикрыться. Не знаю, о чем я думала. Она будет пялиться на все мои причиндалы.

Женщина с сочувственной гримасой интересуется:

— Первый раз?

Слева от меня раздается треск, похожий на