Мирина остановилась и с изумлением прислушалась: в пении этом звучало что-то знакомое, хотя ни мелодии, ни слов она не узнавала.

— Это повторяется каждую ночь, — прошептала Кассандра.

— Да это же похоже на… — пробормотала Мирина. — Похоже на Лунных Всадниц!

— Верно, — согласилась Кассандра. — Мне тоже кажется, что очень похоже.

Девушки подошли ближе. Сквозь деревянные ворота взгляд различал какое-то движение. Двое стражников лениво переговаривались, пропуская мимо ушей звуки, настолько неожиданные здесь, в темном закоулке осажденной Трои. Мирина подошла поближе и прильнула к доскам. Воины с сомнением глянули в ее сторону.

— Давно пора плату с зевак брать, — ухмыльнулся один. — Эй, с тебя монета или поцелуй! И любуйся себе на этих раскрасавиц, сколько душе угодно — ишь, завывают на луну, точно цепные псы! — Но тут стражники заметили Кассандру, вскочили на ноги, поклонились.

— Это же Госпожа Змея, что спасла нас от голодной смерти, — прошептал другой, грубо толкая крикливого невежу локтем в бок.

Шутник сразу же посерьезнел и почтительно склонился перед Мириной.

— Прости меня, Госпожа Змея. Чем я могу услужить тебе?

Не удостоив стражников ответом, Мирина вгляделась сквозь запертые ворота. Женщины выстроились в несколько рядов, на их лицах играл лунный свет. Они были привязаны к жестким деревянным ложам — веревки стягивали им лодыжки — и значит, перемещаться почти не могли. И при этом ощущение движения создавалось самое яркое. Женщины все как одна покачивали бедрами из стороны в сторону и переступали то влево, то вправо. Они держались за руки через одну, образуя перед собою перекрестный орнамент сплетенных рук. И поворачивали головы вправо, влево, затем склоняли их на грудь и круговым движением вновь возвращали в исходное положение, описав полумесяц.

— Какая согласованность в движениях! И поют в лад! — задохнулась от изумления Мирина.

— Да, — подтвердила Кассандра. — А погляди на их лица!

— Да! Что за лица… безмятежные, восторженные… почти счастливые. Это для них священный танец? Откуда они родом?

Кассандра покачала головой.

— Все они родом из дальних земель и говорят на разных языках. Их пение и пляска — смешение самых разных традиций, но, думаю, этот танец для них и впрямь священен.

Мирина вновь пригляделась к плясуньям и отметила, что у одних кожа светлая, другие темнокожи, а третьи черны как обсидиан.

— Я частенько спускаюсь сюда посмотреть на них, — рассказала Кассандра. — Их музыка и танцы заключают в себе некое странное утешение. Я всякий день беру этих женщин к себе в услужение — столько, сколько могу. Так я защищаю их от воинов, которые считают, что могут пользоваться рабынями в свое удовольствие. Я узнала, что каждая женщина привносит в танец что-то от себя, так что их ритуал крепнет и набирает силу с каждым новым шагом и поворотом.

— Да… — Мирина тотчас же все поняла. Как Лунные Всадницы черпают в своих танцах логическую мощь, так отчаявшиеся женщины нашли способ поддержать друг друга — открыли источник силы, позволяющей им выдержать тяготы и бедствия.

— Тут есть и дети, — прошептала Кассандра. — Троянские воины и их союзники пользуются этими женщинами себе на утеху, но теперь обугленные кости мужчин белеют среди пепла за воротами, а дети — те, что выжили, — спят здесь, в сарае.

— Почему твой отец не прекратит этого безобразия? — резко спросила Мирина. — Ты разве не можешь его заставить?

Кассандра поморщилась, словно от боли.

— Он говорит. «На то они и рабыни».

Мирина вздохнула. Она отлично знала, что за судьба ждет угнанных в рабство женщин. Вот взять, например, Антиопу… впрочем, Антиопа-то жила с Тезеем в уюте и холе, как плененная королева, и к спальным доскам ее никто не привязывал. При мысли о горестной участи рабынь Мирина преисполнялась гнева и жалости — и поневоле восхищалась их стойкостью. Каким-то непостижимым образом они сумели выстоять и выжить — а вот Хрисеида не смогла.

— Рабынь необходимо освободить, — твердо и решительно объявила Мирина. — Но ты права — ахейским волкам они достаться не должны. Мы все хорошенько обдумаем и чего-нибудь, да и придумаем.

— Я могу вот что сделать: приказать, чтобы одну из этих женщин приставили к тебе в качестве служанки, — предложила Кассандра.

— Служанки? — Мирина обожгла подругу негодующим взглядом. — Когда это я нуждалась в служанках?

Кассандра прикрыла ладонью рот, подавляя смешок. С самого своего приезда Мирина не слышала от подруги ничего подобного! Нежданно-негаданно измученная, изнывающая под бременем повседневных забот и драм царевна исчезла, словно ее и не было.

— Дурочка! — прошептала она, топая ногой и уже не сдерживая смеха. — Ты можешь пользоваться ее услугами или нет, это уж как ты сама захочешь, но через нее ты пообщаешься с этими женщинами и узнаешь больше. Я пришлю тебе Акасю, она египтянка и говорит по-лувийски.

Только тут Мирина все поняла и согласно кивнула.

— Моя бедная голова просто отказывается работать, — посетовала она. — Слишком о многом надобно думать: о том, и о другом, и о третьем! Да, конечно, пришли ко мне Акасю.

Смех Кассандры разом смолк, голос на миг дрогнул.

— Я помогу всем, чем смогу, но… в мыслях моих теснятся пугающие видения. Я-то думала, большего горя, чем смерть Гектора, Троя уже не изведает, но теперь вижу, что грядут новые страдания, еще более тяжкие.

— Что за новые страдания?

Кассандра яростно помотала головой из стороны в сторону.

Мирина вздохнула. Пророческий дар Кассандры — дар непростой и мучительный. Иногда девушка и впрямь применяла его всем на пользу, но чаще всего видения были смутны и невнятны, и когда Кассандра пыталась пересказать родным, что видит, ее просто-напросто объявляли сумасшедшей. Одетая в истрепанное платье царевна бессильно сжала кулачки и прислонилась щекой к стене некогда красивейшего троянского особняка, из носа ее тонкой струйкой бежала кровь. Девушка поспешно ее утерла, но слова как бы эхом отзывались на отклик всего тела;

— Даже камни наших стен заключают в себе горе и ужас. Я вижу, как по улицам города ручьями струится кровь.

— Тогда тебе нужно бежать, — нахмурилась Мирина.

Кассандра покачала головой.

— Моя судьба не так уж и важна.

— А ты ее видишь? — спросила Мирина. — Знаешь, что тебя ждет?

— Нет… здесь все расплывается, — тихо отозвалась Кассандра. — Но меня тревожат кошмары про лошадей. Мне то и дело снится гигантский серый конь: он галопом мчится по нашему городу, не разбирая дороги, яростно бьет копытами в стены, и стены оседают, обваливаются… А порою мне видится конь, неживой, точно статуя, и, хотя ноги его недвижны, он приближается к нам — неуклонно надвигается на крепость.