же с Эллен и её близнецами – внешне они выглядели безупречно, но от них хотелось отвернуться и держаться подальше.

В тот вечер после двух бокалов вина Кэролайн позвонила Эллен и потребовала встречи с глазу на глаз.

‒ В противном случае я буду вынуждена обратиться напрямую в школьный совет. Ваших близнецов нужно держать подальше от нормальных детей!

На следующий день она отправилась в дом Уитлов и пробыла там не больше часа. Вернувшись, она ненавидела Уитлов ещё сильнее, чем прежде. Натаниэлю она сказала лишь, что Итана больше не тронут, что он в безопасности и может дальше спокойно ходить в школу. Она требовала, чтобы он ходил туда несмотря на то, что мальчик умолял её о переводе. Если Итан просит перевести его в другую школу, что же в этом такого ужасного? Натаниель был согласен, но Кэролайн думала иначе.

‒ Ты ничем не хуже этих детей, это лучшая школа в городе, и мы можем её себе позволить!

Итан плакал и просил мать не заставлять его учиться с этими детьми. Кэролайн не хотела ничего слушать и лишь повторяла, и повторяла, что он ничем не хуже. «Ничем не хуже кого?» – думал про себя Натаниэль тогда. И сам себе отвечал: «Этих» детей, богатых детей». Но они не были богаты, и перевести Итана в школу попроще было бы совсем неплохо, но вот для его матери мысль об этом была невыносима. Ведь они «ничем не хуже».

Через неделю Итана нашли мёртвым в кабинке женского туалета. Об этом не писали в газетах, но помимо многочисленных ножевых ранений у мальчика были отрезаны гениталии.

Их мир рухнул. Натаниэль изо всех сил пытался как-то справиться и вырвать Кэролайн из её состояния. Смерть Итана, да ещё такая ужасная смерть, уничтожила её. Он думал, что, со временем, она сможет справиться, что они уедут из Карлайла, он вернётся на работу в Сорбонну, они продадут дом и купят уютную квартирку в Париже, но состояние Кэролайн лишь ухудшалось и, если бы она не вскрыла себе вены, Натаниэль положил бы её в больницу, потому что больше не мог с ней справляться. Её терзало чувство вины, и чтобы хоть как-то его заглушить, она стала страдать навязчивой идеей, что Итана убили дети Эллен Уитл. Натаниэль убеждал её, что это невозможно, что это просто дети, и они на это не способы, но она не слушала. С каждым днём она все меньше походила на себя. Но он всё ещё любил её, даже сильнее, чем прежде, сильнее, чем когда-либо, потому что она ускользала от него.

Однажды она сказала, что собирается, как бы случайно, переехать на машине этих маленьких ублюдков, и выдать всё за несчастный случай. Она была пьяна и выглядела ужасно. Она казалась старой, измождённой и безумной. Всё повторяла и повторяла, что убьёт близнецов Уитлов, и Натаниэль не выдержал. Уговоры, просьбы, попытки остановить её безумие ни к чему не приводили, постоянное пьянство и паранойя сводили с ума и его тоже. Он вырвал бокал с водкой из её рук и швырнул его в стену. Кэролайн хрипло и надрывно засмеялась ему в лицо. Натаниэля обдало трёхдневным перегаром, сигаретами и рвотой. Он не мог поверить, что это его жена стоит перед ним. Иссохшая, растрёпанная, старая, безумная алкоголичка вместо его Кэрри стоит перед ним, пошатываясь, в той самой комнате, где они недавно, а может и очень давно разбирали коробки с вещами, счастливые и беззаботные. Ничего подобного больше никогда не будет с ними. Ужас и горечь заполнили его мысли и Натаниэль сделал то, за что никогда себя не простит. Он ударил её по лицу, не так уж и сильно, но Кэролайн упала на пол и так и осталась сидеть на полу, закрывая ладонью щёку. Взгляд её не выражал ничего в тот момент, она смотрела в одну точку, почти не моргая. Натаниэль увидел на её лице то же выражение покорной отречённости, что и в первый день их встречи.

‒ Прости меня. Прости меня, пожалуйста, я…

Но она не слышала его, он почувствовал себя привидением, невидимкой, его больше не было.

На следующий день он вернулся с работы пораньше и нашел её мёртвой в ванне. Вода была холодной, она вскрыла вены ещё утром, вероятно, сразу как он ушёл, как обычно, поцеловав её в щеку перед уходом. Она не оставила ему записки, но в её руке он увидел осколок от разбитой чашки небесно-синего цвета. Странно, но именно в тот день он намеревался поговорить с ней о том, что им делать дальше, поэтому и пришёл пораньше. Кэролайн избавила их обоих от тяжёлого разговора.

Докурив сигарету, Натаниэль встал и подошёл к шкафу. Он надел чистую поглаженную одежду: белую рубашку и синие джинсы. Теперь он больше не выглядел как свихнувшийся бродяга, он снова был тем успешным мистером Гейтом, для которого очень долгое время не существовало нерешаемых проблем. Даже Чарли Ходжез оказался всего лишь малодушным куском дерьма. Натаниэль ещё будучи подростком научился решать проблемы крайне нелиберальными способами. Он просто взял и отрезал Чарли указательный палец обычным кухонным ножом для разделки мяса, засунул ему же в глотку, и пока Чарли стонал и истекал кровью, Натаниэль рассказал ему, что от него требуется. Затем он прижёг рану, но на этом всё не закончилось. Натаниэль знал, что действовать нужно жёстко до самого конца, если дать слабину и пожалеть ублюдка, послание не так хорошо дойдёт. Чтобы доказать Чарли всю серьёзность его положения, Натаниэль заставил его проглотить отрезанный палец. Это было непросто. Поэтому Натаниэль посоветовал Чарли порезать свой палец ещё на несколько частей и сделать это самостоятельно. Когда дело было сделано, и Чарли весь в крови и слезах агонизировал на полу, Натаниэль объяснил ему, что, если он попытается рыпаться и обратится за помощью к своим бриллиантовым родственникам, или в полицию, или ещё куда, его навестят особые люди, с которыми Натаниэля связывает общее непростое прошлое и которые, в отличие от него, Натаниэля, не ограничатся одним пальцем. Они отрежут ему яйца и член и заставят сожрать, может быть кое-где снимут с него кожу, могут вырвать глаза и язык, в общем, ребята они весёлые, задорные и очень находчивые, а потому Чарли нужно вести себя хорошо, очень примерно. С тех пор Чарли Ходжез перестал быть проблемой. Он сделал всё, что приказал ему Натаниэль, а затем, как и обещал, убрался из города. Когда убили Итана, Натаниэль позвонил одному парню