Темнота вокруг меня в кои-то веки не несет никакой опасности. Человек, спящий на диване, тщательно отфильтровал ее, а все неприятные находки засунул себе под подушку.

И все же мне нет покоя. Пора совершить небольшое путешествие в прошлое.

Я подношу фотографию девушки к свету, отчего ее глаза словно бы начинают танцевать. По черным волосам, спадая на плечи, струится испанское кружево. На короткой цепочке – крошечный медальон. Современная девушка в образе прекрасной невесты из прошлого.

Давным-давно, примерно через два года после суда, я вырезала из газеты свадебную фотографию Бениты. На снимке она улыбается очень белому мужчине с очень белым именем. Родители невесты: мистер и миссис Мартин Альварес, родители жениха: мистер и миссис Джозеф-Смит.

Так, стало быть, она теперь Бенита Джо-Смит. Я набираю «Бенита Смит» в строке поиска и жму «Картинки». Первые двадцать пять лиц не имеют никакого отношения к моей Бените. На двадцать шестой фотографии – красный «Мерседес», затем рождественская елка из универмага, жемчужный браслет и ножка младенца. Дальше – кухонные шкафы с красными петухами на ручках. Может, она теперь действительно торгует дядиными шкафами? Кликаю на картинку – нет, не то. Пролистав множество ненужных Бенит Смит, я перехожу на «Фейсбук» и ищу там Бениту Альварес Смит. Ничего. Убираю «Альварес» и получаю несколько сотен результатов.

Отчасти я не очень хочу углубляться в поиски. Ну что она может знать о Терреле?.. А вдруг… вдруг она что-то подслушала или заподозрила?

Семнадцать лет назад Бенита исчезла из моей жизни, и на то, конечно, были веские причины. После суда мы еще несколько месяцев встречались и пили кофе по вторникам. В последний раз она окончательно отвергла формальности и пришла на встречу в узких черных джинсах и футболке «Помним о Селене», да еще прихватила с собой шестилетнюю сестру. Фотография Селены тогда появилась вместо моей на обложке ежемесячного журнала «Техас мансли», и про меня, о счастье, наконец-то забыли.

Убийцу Селены приговорили и посадили вскоре после Террела. Из-за бесконечных угроз ей пришлось сутками торчать в крошечной камере под присмотром полиции. Пока мы с Бенитой шепотом обсуждали эту историю, ее сестра нанизывала на шнурок пластиковые бусины. Готовый браслет, похожий на желто-фиолетового червяка, она повязала мне на запястье.

Сомневаюсь, что в официальном досье по делу Чернооких Сюзанн всюду написано имя Бениты Альварес. Если оно там и значится, Билл и Энджи наверняка не обратили на него никакого внимания. Пресса обошла Бениту стороной, она не давала показаний в суде и присутствовала только на тех слушаниях, куда меня приглашали в качестве свидетеля. Ее полностью затмил собой звездный прокурор по имени Аль Вега – или Альфонсо, как он себя теперь называет. Стопроцентный итальянец мистер Вега добавил это «-фонсо» во время первой предвыборной гонки за должность генерального прокурора штата Техас (в которой он одержал победу), чтобы его имя приобрело испанское звучание.

Когда его просят прокомментировать дело Террела Дарси Гудвина, он «с полной уверенностью» заявляет, что спустя семнадцать лет его мнение осталось неизменным. Он прислал мне две открытки, одну с поздравлениями – на восемнадцатилетие, одну с соболезнованиями – на смерть отца. Обе были подписаны одинаково: «Помни, я всегда с тобой». Циник во мне то и дело гадает, пишет ли он так всем чудом уцелевшим жертвам, которых загнал на свидетельскую трибуну. А Тесси? Тесси всем сердцем верит, что может позвонить ему в любую минуту – и он тут же примчится на помощь.

Я очищаю строку поиска. Секунду медлю, потом набираю текст. Мой подростковый гнев на врача давно угас. Я потрясенно взираю на десятки статей, которые он писал для блогов и журналов по психиатрии. Со времен моего последнего поиска появилась одна новая: «Всенародный любимчик Стивен Кольбер: почему мы видим себя в вымышленном французском консерваторе-нарциссисте».

Вновь очищаю строку поиска и с еще большей неохотой вбиваю следующее имя. Перехожу по первой же ссылке.

Передо мной блог Ричарда Линкольна по прозвищу Отпетая Сволочь. Я уже жалею о содеянном: теперь у его сайта на одного посетителя больше. Пусть крошечный, но стимул продолжать. Сегодняшний пост называется «Глотая воздух». Ладно, раз уж я здесь – прочитаю. Энджи всегда хотела, чтобы я с ним поговорила. Возможно, эта беседа что-нибудь стронула бы у меня в голове. «Он теперь другой человек», – говорила она.

Вот уж что я точно не буду читать, так это его биографию. «Ричард Линкольн, всемирно известный борец за отмену смертной казни. Автор книги «Черное око», бестселлера по версии «Нью-Йорк таймс».

«Черное око». Его публичное раскаяние в содеянном. Книга вышла через год после суда над Террелом. Всякий раз, оказываясь в книжном магазине, я переворачиваю обложку – хотя и знаю, что Линкольн жертвует половину выручки детям заключенных. Раз ты такой добренький, почему не пожертвуешь все?

Справа от последнего поста – ссылка на ютьюб, которую мои пальцы кликают по собственной воле. Тут же тишину дома пронзает отвратительный голос, голос проповедника. От него у меня до сих пор мороз по коже. Я быстро убавляю громкость. Линкольн напоминает таракана, разгуливающего на двух ножках по огромной сцене. «Я не уберег Террела, – говорит он. – Я уничтожил бедную девочку. Дело Чернооких Сюзанн стало переломным моментом в моей жизни».

Не могу больше это слушать.

Он уничтожил не только меня, но и моих бабушку с дедушкой. Полиция и Отпетая Сволочь почему-то оказались в сговоре. Копы перевернули их дом вверх дном и увезли дедушкин пикап – в качестве улики. В Техасе никто не смеет забирать у человека машину, если не уверен в его виновности на сто процентов. Поэтому даже самые лучшие, преданные дедушкины друзья заподозрили неладное. Плевать, что за несколько месяцев до суда копы признали, что облапошились. «Упс, виноваты», – сказали они, возвращая пикап, вот только Линкольну не было до этого никакого дела. На суде он спустил на моего деда всех собак. «Убийцей окажется любимый дедушка?» – кричал заголовок местного таблоида. Нет, я никогда не прощу Отпетую Сволочь – пусть с тех пор он и освободил трех несправедливо приговоренных к смертной казни людей.

Выключаю айпад. Сбрасываю пару лишних подушек на пол и зарываюсь поглубже в одеяло, присыпанное песком с зоны военных действий. Зажмуриваюсь. Представляю своего врача: он сидит в пижаме перед телевизором и смотрит шоу Кольбера. Надеюсь, что жизнь Бениты прекрасна и ярка, как тот браслет из фиолетово-желтых бусин.

Я уже парю где-то на краю сна, когда в мой разум просачивается Лидия. Конечно, я сотни раз искала ее в Интернете. И ее родителей, мистера и миссис Белл. Безрезультатно. Такое ощущение, что они намазали подошвы невидимыми чернилами и ходят по миру на цыпочках, пока все остальные пляшут босиком в лужах ядовито-неоновых красок. Я смутно припоминаю дальнего родственника мистера Белла, который однажды прислал ему на Рождество горшок с пуансеттией. Но как же целая семья могла просто взять и исчезнуть? Почему их никто не ищет?

За семнадцать лет я придумала массу безумных теорий касательно их исчезновения. Возможно, их убил мой монстр – потому что Лидия что-то о нем пронюхала. Она выреза́ла из газет все статьи о деле Чернооких Сюзанн и вклеивала их в альбом, который держала от меня в секрете. Умным, мелким, неразборчивым почерком писала на полях свои соображения. И пусть мой монстр не превратил штормовое убежище Беллов в мавзолей, он запросто мог рассыпать их кости по техасской пустыне.