поехали… Поговорим там. Будь здоров, Линдер! Мое почтение, господин полковник.

Четыре машины с Александерплатц умчались с Эккертом. Линдер, усаживаясь в «оппель», громко выругался:

— Не мог я так ошибиться, не мог!

Остер жестко сказал:

— И все же вы ошиблись. Я не знаю цены вашей ошибки — так она велика. То же скажет вам и группенфюрер.

…Небе выслушал рассказ Линдера молча. Он избегал смотреть на Остера. Потом вдруг стукнул кулаком по столу.

— Почему ты отдал его живым, Линдер?! Почему? Ведь я говорил тебе: он должен быть мертвым! Мне плевать на то, русский он шпион или английский. Он должен быть мертв. А ваша находка вдвойне оправдывала твои действия. Почему ты его не пристрелил? А теперь в Алексе ему развяжут язык, и я должен буду моргать из-за какого-то проклятого англичанина… Ты подумал об этом, Линдер?

Он бешеными глазами смотрел на гауптштурмфюрера. Линдер побледнел. Небе глянул на часы, медленно подошел к нему, взял за плечи.

— Ты ошибся, малыш… Мне очень жаль.

Он расстегнул кобуру Линдера, вынул парабеллум. Привычным жестом вытряхнул из обоймы патроны. Зарядил одним из них револьвер, протянул его Линдеру.

— В твоем распоряжении десять минут. Иди!

Линдер прикрыл лицо руками.

— Нет! Нет… нет! Шеф, я ошибся. Один раз ошибся… Но я не хочу… Простите меня, я не хочу… Вы не найдете такого человека, как я. Вы помните, я выполнял все ваши задания! Я буду делать все, только не лишайте меня жизни. Я буду делать все, шеф…

Небе, казалось, размышлял. Потом вытряхнул из парабеллума патрон, вложил револьвер в кобуру Линдера.

— Иди успокойся. Через полчаса зайди ко мне. Тебе пора отдохнуть. Я выпишу документы, езжай к отцу. И ни шагу из кабинета. Иди!

Линдер почти выбежал из комнаты. Небе выждал несколько секунд, потом нажал кнопку звонка. Вошел рябоватый адъютант.

— Курт, — спокойно сказал Небе, — Линдер совсем раскис. Он сидит у себя в кабинете. Пойди к нему, а я тут напишу донесение начальству, что он не выдержал моего разноса по поводу своей ошибки и покончил с собой. Он ведь всегда был человеком чести, этот дурак Линдер. Иди, Курт… Да, ты, наверное, знаешь, что когда человек стреляется, он пускает пулю либо в сердце, либо в висок. Я помню, как кончал с собой Курцер. Он умудрился застрелить себя в спину. Не помнишь такой истории?

Рябой Курт стеснительно улыбнулся и щелкнул каблуками.

Когда они остались одни, Остер сказал:

— Сейчас моя очередь?

Небе не торопился с ответом. Он прислушивался. Где-то в коридоре раздался страшный вопль, потом два торопливых выстрела. Группенфюрер ругнулся:

— Идиот!

Потом, глядя куда-то в сторону, он медленно ответил полковнику:

— Нет, Ганс… Я не хочу быть несправедливым к тебе. Езжай домой. Я почему-то подумал, что этот Эккерт ничего не скажет ребятам Мюллера. Я видал таких. Они знают, на что идут и чем все это кончается. Этот должен молчать. Но если что, я не советую ждать ареста. Это вшивое дело, когда получаешь квартиру на Александерплатц.

Остер встал.

— Мы больше не встретимся, Артур. Прощай. Ты страшный человек.

Небе криво усмехнулся:

— Ты не лучше, Ганс. Если хочешь знать, этот Эккерт на твоем счету. Так что забудь все свои бредни насчет мятежа. Я уже все забыл, но ведь я могу в свое время кое-что вспомнить. Советую тебе крепко подумать… Иди, Ганс. А дома помолись за упокой души Линдера. Ты ведь религиозен, не так ли? Вот и помолись.

Остер, медленно запахнув плащ, вышел из кабинета. У выхода на лестницу навстречу ему бросился оберштурмфюрер в очках.

— Туда нельзя, господин полковник. Я прошу вас…

Краем глаза Остер видел, как двое эсэсовцев несли по лестнице труп Линдера, без всякого почтения ухватив его за руки и ноги. Видимо, Курт не учел запросов Небе по качеству исполнения поручения и убил Линдера в затылок. Поэтому эсэсовцы несли его животом вниз. В этом учреждении стеснялись пятен крови на полу.

Очкастый оберштурмфюрер грудью своей пытался оттеснить Остера в сторону, но полковник не двигался с места.

— Вам не стыдно, молодой человек? Ведь если перевести ваш чин на общевойсковой, то вы — обер-лейтенант. Ваше поведение по меньшей мере неуместно! — вспылил Остер.

Эсэсовец не ответил. Отбросив редкие белобрысые волосы на затылок, он выждал, пока его коллеги свернули в коридор, и только потом отступил в сторону. Остер молча прошел мимо.

Проехав в метро до Бендлерштрассе, Остер вышел на тихую ночную улицу. Здесь было буквально несколько шагов до дома Эккерта. Подумав о том, что вряд ли люди Мюллера вернулись туда с обыском, он решит заглянуть в усадьбу советника. В крайнем случае можно сказать, что он еще раз хотел осмотреть дом: ведь Зауэр уже видел его там.

Ворота были приоткрыты. Остер тихо шагнул во двор, постоял в темноте, вглядываясь в окружающую обстановку. Пошел к входу в дом.

Дверь оказалась незапертой. В прихожей еще тускло горела лампочка. Полковник постоял у двери, шагнул на мягкий ковер. При обыске люди Линдера наделали много беспорядка: валялись сорванные с полок книги, чучела птиц, безделушки из фальшивого фарфора. Остер по привычке профессионального разведчика постучал по стенам. Подошел к полке. Тайники очень часто бывают в книжных шкафах. Остеру нужно было лучше понять Эккерта. Почему он, старый разведчик, не сделал попытки уйти от ареста? Ведь он знал, что за ним придут с минуты на минуту. Неужто он рассчитывал на эту жирную свинью Геринга? Глупо. Такие улики! Геринг первый подпишет ему смертный приговор. И эта спокойная усмешка при первом взгляде на него, на Остера. Полковник готов был почувствовать свою вину перед этим человеком. Ведь именно он, Остер, вывел на него Небе. И черт дернул их вести все разговоры в прихожей. Там же микрофоны Мюллера.

Остер с интересом разглядывал книги Эккерта. Много читал господин советник. И архитектура его интересовала, и медицина. Томик Ницше на полке. Полковник полистал его. Видимо, Эккерт читал эту книгу очень часто. Что ж, он должен был знать среду, в которой живет. Как же будет теперь со связью? Где снова искать путь к англичанам? А может быть, Эккерт русский? Не-ет, это бред Небе. Счесть Эккерта, джентльмена до кончика ногтей, за большевика?! Это может придумать только полицейская ищейка Небе. Он всю жизнь охотится на красных, и они чудятся ему даже в его собственном доме.

Кто-то кашлянул сзади. Остер быстро обернулся и увидел невысокого широкоплечего человека в потертой кожаной куртке. Человек стоял, прислонившись спиной к косяку двери, и руки