наблюдала за тем, как Карл рос в Мехелене. Бледный и худой кронпринц часто болел, страдал от эпилептических припадков и имел наследственную габсбургскую черту – короткий толстый язык и сильно выступающую нижнюю челюсть. Карл постоянно простужался и дышал только через вечно открытый рот, что придавало ему глуповатый вид. Но приближенные принца утверждали, что он «умел петь как ангел».

Выступающая челюсть беспокоила Карла всю жизнь. Позднее он даже отрастил бороду, чтобы подчеркнуть свою зрелость и скрыть нижнюю челюсть, но это не помогло.

Как писал испанский хронист Антонио де Гевара, во время разговора Карл постоянно глотал слова, и его было трудно понять. Ему также было сложно пережевывать пищу из-за неправильного прикуса, что в итоге привело к проблемам с пищеварением. Согласно одной из легенд, во время поездки Карла в Испанию в 1517 году какой-то крестьянин посоветовал ему держать рот закрытым, чтобы не проглотить летающих насекомых, «потому что мухи в этих краях очень наглые и ничего не боятся». Королевский космограф Алонсо де Санта-Крус в 1526 году описал Карла как мужчину «среднего роста, с большими красивыми глазами, орлиным носом, прямыми рыжими волосами, ровной, густой, гармоничной бородой, мощной шеей, широкими плечами, сильными руками, ладонями среднего размера с покрытой волосами тыльной стороной и ногами правильной формы».

Недостатки он тоже отметил: «Самой уродливой его чертой был рот: у него была такая причудливая челюсть, что он не мог сомкнуть зубы… а говорил он как люди с отвисшей губой». Один из послов отметил, что Карл с раннего возраста демонстрировал «темперамент и жестокость» своего деда Максимилиана. В действительности Карл в детстве был молчаливым, крайне робким и неуклюжим мальчиком. Один испанский посол холодно охарактеризовал его как «воспитанного, но не от мира сего». Тем временем астрологи и врачи бургундского двора пересмотрели свои прогнозы и стали опасаться за его жизнь. Савойский двор ежедневно посещал врач, чтобы проверить состояние здоровья Карла.

Преждевременная смерть Карла вернула бы инициативу Испании, поэтому при бургундском дворе были предприняты меры для укрепления здоровья Карла путем участия в рыцарских турнирах и охоте. Дворянин из Франш-Конте Шарль Пупе де ла Шоль состоял на службе у Филиппа Красивого на должности premier sommelier de corps [112] и в этом качестве следил за платьем, бельем и сорочками своего господина. Теперь ему также предстояло следить за физическим развитием кронпринца. Карл был далеко не красавцем. Один венецианский посол написал в своем докладе, что ему показалось, что у Карла глаза приклеены к лицу, а его «красивые ноги» не помешало бы укрепить. Поэтому Пупе заставлял Карла часами ездить верхом и заниматься фехтованием на свежем воздухе. И все это к радости его деда Максимилиана, который в письме своей дочери Маргарите, гордясь успехами внука, писал, что «в противном случае его [Карла] сочли бы бастардом».

Как-то раз в Тервюрене Карл, войдя в азарт, застрелил случайного прохожего во время упражнений с арбалетом, но дело было замято. Худой и бледный кронпринц, у которого после серьезной нагрузки поднималась температура, в результате чего он по двое суток проводил в постели, чтобы прийти в себя, увлекся турнирами и дуэлями – как и его дед Максимилиан. Как и Максимилиан, Карл грезил о таких средневековых рыцарских идеалах, как честь и слава. Император увидел в своем внуке доблестного рыцаря и заказал австрийскому оружейнику Конраду Зойзенхоферу доспехи для внука. Но на изготовление комплекта ушло столько времени, что, когда детские доспехи были готовы, Карл уже из них вырос.

Истинный рыцарь

Маргарита понимала, что одним физическим развитием для того, чтобы Карл стал достойным преемником Филиппа Красивого, не обойтись. Когда в соборе Святого Румбольда в Мехелене семилетний кронпринц после церемонии признания обратился с короткой речью к Генеральным штатам с просьбой одобрить введение новых налогов в связи с войной против Гелдерна и необходимостью погасить долги отца, Генеральные штаты его отправили восвояси. Для того чтобы Карл был в состоянии самостоятельно преодолевать кулуарную борьбу в политическом лабиринте Бургундии, Маргарите и Максимилиану было необходимо обеспечить ему надлежащее образование.

Французский язык являлся официальным языком бургундского двора и, соответственно, основным языком Карла. Латынь была универсальным языком, который использовали образованные люди, дворяне, ученые, судьи, адвокаты, чиновники и дипломаты.

Кронпринц получил гуманитарное образование, программа которого включала ораторское искусство, историю, письмо и поэзию, публичные выступления, богословие, право и математику. Нидерландские и испанские учителя пытались натаскать его по латинскому, испанскому, немецкому, итальянскому и фламандскому языкам, но это было не просто.

Позднее Карлом восхищались за то, что он «молился на испанском, говорил с другими монархами на итальянском, с женщинами на французском, а с друзьями и лошадьми на немецком». На самом же деле будущий император Священной Римской империи совершенно не был полиглотом. Карл еле говорил по-немецки, с трудом освоил итальянский к 15 годам, а на брабантском, который представлял собой один из престижных диалектов фламандского языка, он к пятнадцати годам мог изъясняться в достаточном объеме для того, чтобы дать присягу в качестве герцога Брабантского.

Испанский он знал катастрофически плохо, в результате чего испанцы относились к своему будущему королю с недоверием. Учеником принц был посредственным, а почерк имел нечитабельный. Карл предпочитал проводить время на верховой охоте в лесах Хеверле. Когда ему исполнилось 15 лет и его объявили совершеннолетним, один испанский епископ с беспокойством заметил: «Их высочество не говорят ни слова по-испански, хотя немного и понимают испанский. Это ужасно».

Но это было лишь начало. Детство Карла, герцога Люксембурга, еще не было усеяно политическими ловушками.

Когда ему едва исполнился год, в гентском дворце Принсенхоф для принца уже были выделены отдельная комната и кухня. Восемь лет спустя Максимилиан приказал предоставить внуку собственный двор. Это обеспечило его воспитание отдельно от трех сестер, Элеоноры, Изабеллы и Марии. Всем трем дочерям Филиппа Красивого предстояло сыграть свою роль в габсбургских брачных союзах. Элеонора была выдана замуж за короля Португалии братом Карлом. Максимилиан же выдал Марию в девятилетнем возрасте за будущего короля Венгрии, а Изабеллу за короля Дании Кристиана II в 1514 году, когда той было 13 лет.

Первый двор Карла был весьма скромным и состоял из двенадцати пажей, около восьми человек enfants d’honneur [113] и нескольких слуг. К тому времени, когда принцу исполнилось 12 лет, двор разросся до 300 придворных. Максимилиан назначил Гийома де Кроя, сеньора де Шьевра, гувернером Карла. Сеньор де Шьевр, жизнелюбивый пятидесятилетний рыцарь ордена Золотого руна, происходил из семьи с длинной историей придворной службы и являлся несомненным политическим