— Помочь?

— Да, — он улыбнулся, и Ира не смогла скрыть дрожи. — Вы помните чу́дные наряды, что я вам подарил? Наденьте их. И приходите в мой дом. Понимаю, вы ищете родителей, но я вас надолго не задержу. Два-три года ради счастья одного дитя немного, не так ли? Пока вы гостите у меня, вы сможете говорить, кого и как лечить прелестной Лории… А там сами решите — останетесь или уйдёте.

Иру бил колотун. «Мразь! Он знает! Знает, отчего умерла Салья! Наверняка девушка не раз молила его о пощаде. Недаром он произнёс «кого» лечить. И теперь хочет, чтобы она стала его… Сейчас стошнит. Чтобы… В обмен на то, что Лория станет лечить только тех, кого сможет. Пока она будет жить с ним, он не нарушит слово, а как только надоест или передумает — судьба девочки будет решена. Подлая крыса!» Злость распирала изнутри. В ней горело неожиданное для самой себя желание поступить с ним так же, как поступала с «крысами» под землёй, — свернуть шею и… «Спокойно. Уймись. Выдохни. Подумай».

На что он рассчитывает, предлагая такое? Неужели уверен, что она согласится? Откуда у него, вообще, могли взяться такие мысли? Да, она неравнодушна к судьбе Лоппи, но он не может не понимать, что девочка ей чужая. Что её долг уйти искать семью. Хотя какой такой долг, в его лексиконе наверняка нет такого слова. Или он давит на женское? Рожать не приходилось, но какая женщина способна пройти мимо и не помочь ребёнку? Именно так её воспитали родители. Хотя, если подумать, у неё дома достаточно таких, что не обратят внимания. Но здесь-то всё иначе! Она видела, с каким трепетом относятся женщины Рахидэтели к детям. Здесь это настолько норма, что даже Шукар, которому чуждо человеколюбие, был уверен, что она не сможет отказать. Скорее всего, он считает, что у неё такое же отношение и она пойдёт на всё, чтобы защитить ребёнка, пусть и чужого. Вообще, пойдёт. Но не так, как ему хочется. И уж точно не к нему в дом.

Ира улыбнулась и сказала:

— Моя твоя не понимать Шукар Мираф. А! Я забыть говорить спасибо! Прости! Я не любить платья. Хороший быть подарок. Не носить покрывало. Спасибо-спасибо. Я долго-долго хранить подарок, носить не мочь. Платье мешаться мой кинжал. О! Ты Дэкин ждать. Спасибо, Шукар Мираф, я хранить твой подарки! Мне нравиться — носить не мочь.

И она, делая вид, что совсем не поняла, о чём он говорил, помахала ему рукой и ушла в дом. Не убежать стоило усилий. Но едва прошмыгнув мимо Дэкина и закрыв за собой дверь, она прислонилась к ней и сползла на пол. Послушала голоса за дверью, дождалась, когда они утихнут. Дрожащей рукой подтянула к себе коленку и положила на неё подбородок.

Этот человек не оставит её в покое. Она оскорбила его. Он не забыл. Она не будет чувствовать себя в безопасности, уйдя из Ризмы куда бы то ни было. У него полно слуг. Скрутят в тёмном лесочке, вернут обратно и запрут в подвале. Как там говорила Лория? «Лечить убийц и мучителей, живущих под его крышей»? Мучителей. Средневековых мучителей. Она дёрнулась от холода, вспоминая картинки в книгах по истории. Плётка дайна-ви? Эта вещь покажется ласковой по сравнению с фантазией маньяка, который мечтает разобрать тебя на органы по кусочку.

Клацнули зубы. Ещё раз. Дрожь добралась уже до лица. Спокойно. Приезд короля. Помни, что у Шукара есть слабые места. Помни, что ты не одна. Помни! Подумай, что ты можешь? Шукар сможет отомстить, только пока обладает властью. А его власть — это деньги. Это тебе знакомо и понятно, ты родом из капитализма. Ты ему пока ничего не должна. Это хорошо. Идея подложить свинью с налоговой проверкой тоже скоро осуществится. Единственное, что этому мешает, — это то, что просьба провести такую проверку может больно ударить по людям, которые о ней попросят, если она не принесёт результат. Ведь доказательств нет. Они могут лишиться всего, а значит, вопрос, кто на это пойдёт, ещё открыт. Что ж… А вот ей лишаться нечего. Ни должностей, ни ответственности за людей под твоей рукой. Законам этой страны не подчиняется. Король не захочет помогать? Разочаруется? Ну, так вроде изначально планировала решать свои проблемы сама, это Дэкин, большое ему спасибо, расстарался. Так что просто вернёмся к точке отсчёта. Но и врагов за спиной не оставим, можно будет не опасаться за свою жизнь. Да, станет труднее, но уже так привыкла. В конце концов, сама о себе не позаботишься — никто не позаботится.

С этой мыслью Ира встала, поправила одежду и пошла в столовую, где всё ещё сидели Атарин и Птичка, с аппетитом опустошавший тарелки.

— Ирина, вы закончили? Что от вас хотел сборщик податей? — спросил начальник стражи.

— Это не есть важно. Это плохо. Я говорить два раз это не хотеть, — она сделала гримасу, будто ей до тошноты мерзко. — Важно есть другой. Атарин, вы думать, кто говорить король, Шукар деньги считать неверно?

— Нет пока. К сожалению.

— Я мочь говорить король, — сказала Ира.

— Нет! Это исключено! Не хватало ещё, чтобы и у вас были неприятности! Да и не женское это дело!

— Неприятности. Какой неприятности, Атарин?

И Ира встала в артистичную позу. Она уже не так часто, как раньше, сопровождала свои слова жестами и мимикой, её речь сильно продвинулась за эти месяцы. Но сейчас она специально разыграла сцену, добавив комичности и фраз на ломаном языке.

— «Я есть важный король!» — «Я есть чужеземка Ирина» — «Ирина, вы нравиться моя страна?» «О да! Но есть не нравится! Там слышать, тут сказать, всё плохо-плохо быть. Тут обидел, там обманул. Плохой-плохой быть Шукар Мираф». И глаза: «хлоп-хлоп».

Она выпрямилась и сказала уже серьёзно:

— Я чужеземка. Уйти. Я есть чистый глаза. Видеть. Слышать. Видеть — рассказать. Нравится. Не нравиться. Не учить король делать. Сказать. Король сам думать. Король ехать смотреть страна. Смотреть хорошо есть, плохо есть. Я не жить ваши правила. Рассказать и уйти мой дела.

— То есть вы предлагаете побыть человеком, смотрящим со стороны? Глазами, неподвластными нашему закону?

— Да. Король хотеть я видеть. Не идти он сама. Он я звать. Он спрашивать. Я отвечать.

— А ведь может получиться! — сказал Птичка, видимо, уже посвящённый в дела Лории. Он совершенно искренне интересовался её судьбой, Ира даже слегка ревновала. По-доброму.

— Да, мочь быть сделано. Но,