тяжком преступлении, он говорил ему: «Пиши свое завещание!» Звал он для него шейхов и заставлял их письменно свидетельствовать в том, что тот завещал. Затем распинал и закалывал его. И было перед ним великое множество распятых. И вот люди привели к нему их соседа-юношу и пожаловались ему на то, что он совершил захват, как обычно случается при злонамеренных действиях /с. 179/, причем они не сомневались, что Ибрахим б. Хусайн сильно накричит на «его и самое большее — накажет его тюрьмою. Он спросил у старика, бывшего среди них: «Чего он заслуживает, по-твоему?» Тот ответил, образно выражаясь и допуская преувеличение в речи: «Того, что заслужили вот эти». И указал на распятых. Тогда Ибрахим б. Хусайн приказал ему и его спутникам: «Удалитесь!», и они удалились. Затем сказал юноше: «Пиши свое завещание!» Тот стал молить его: «Побойся Аллаха за мою душу! Ведь грех мой не стоит того, чтобы я заслужил убиения и распятия». Он возразил ему: «Именно в этом против тебя свидетельствовали». Затем убил его и распял. Когда свидетели узнали об этом, они пришли к нему и заявили: «Мы не свидетельствовали у тебя против юноши в грехе, за который полагается убить». Он возразил: «А разве кто-то из вас не сказал, что он заслуживает того, что заслужили эти?» Люди сказали ему: «Образно говоря». Он заключил: «Преступление это на ваших выях, ибо вы сами не смогли хорошо изъясниться».

Говорит Мухаммад: дошло до меня, что у ал-Хабиба сел за стол некий человек с рынка, которому он оказывал покровительство. А рыночный торговец этот уносил из дома в рукаве своей одежды хлеб, которым закусывал в своей лавке в час обеда. Он посетил судью ал-Хабиба утром, и тот велел ему остаться, пока не накроют на стол. Человек приблизился и выкинул скверную шутку. Он вытащил свой хлеб из рукава и сказал: «Что касается меня, то я принес с собой свой хлеб и его и буду есть». Ал-Хабиб, будучи человеком благородных намерений и большой осмотрительности, заметил ему: «Горе тебе. Если эти слова и шутка, позор за них /с. 180/ все равно остается». Потом сказал своему слуге: «Возьми его за руку, выведи из-за стола и выпроводи. Такого, как он, нельзя считать другом».

'Усман б. Мухаммад рассказал мне: между ал-Хабибом Ибн Зийадом, еще до того, как он стал судьей, и Джа'фаром б. Йахйей Ибн Музайном[547] была причина для ненависти и вражды. Джа'фар относился к числу тех, кто молился в максуре. Став судьей, ал-Хабиб наказал одному служителю в пятницу: когда придет Джа'фар б. Йахйа Ибн Музайн, чтобы войти в дверь максуры, пусть поспешит к двери, запрет ее у него перед носом, и он не сможет войти. Когда служитель проделал это с ним, Джа'фар встал в стороне от двери снаружи, помолился и отправился к себе домой. Говорят, что он заболел желтухой и умер на третий день. А это, как мы уже упоминали, пример того, как ал-Хабиб взыскивал с тех, кто его избегал.

Говорит Мухаммад: один из ученых упомянул: в обращении с Мухаммедом б. Ибрахимом, известным под прозванием Ибн ал-Джаббаб, тогда еще юношей, один его сосед, перешел границы дозволенного. Он задел его честь, дав волю своим чувствам, которые обычно проявляются у соседей в их взаимной вражде. Мухаммад б. Ибрахим пришел к ал-Хабибу Ибн Зийаду в первое его судейство с жалобой на этого человека. Ал-Хабиб приказал подвергнуть его заключению. А Мухаммад б. 'Умар б. Лубаба и Абу Салих Аййуб б. Сулайман стали ходатайствовать о его освобождении, говоря ему: «Ты подверг заключению человека на основе утверждения противной стороны». Но ал-Хабиб отказался его освободить, сказав: «Мой отец и мой дядя по отцу не просили за того, на кого жаловались ученые /с. 181/ и люди явно добропорядочные. Право освободить человека принадлежит лишь тому, кто заключил его в темницу».

Говорит Мухаммад: если это рассказ об ал-Хабибе верен, то такое проистекает из-за промашек в суждении и заблуждений по неведению. А тот факт, что он об этом передает, ссылаясь на своего отца и своего дядю по отцу, еще не подтверждает этого. Если же и подтверждает, то это нельзя выставить как аргумент в его пользу, который бы рассматривался как истина, не подлежащая людскому сомнению. Отличительная черта правды здесь в том, что если бы наидостойнейший в вере, знании, воспитании и доблести человек предъявил кому-то иск всего на один фельс, то он не разрешил бы отдать этот фельс только на основе его иска. А что же говорить о более тяжком, чем это, — о тюремном заключении и наказании? Самое же достоверное — это то, что он не мог вынести решения в чью-либо пользу, основываясь только на его иске. К тому же тот, кто старается ради правого дела, может надеяться на награду, а тот, кто совершает ошибку неумышленно, к ней не при-частен. А Аллах ведает о сокровенных помыслах и знает о. тайных намерениях. Ошибка не является недостатком для весьма сведущего, как и промах для людей разумеющих не является вещью, достойной порицания. Говорит Аллах благословенный всевышний: «И Да'уда и Сулаймана, когда они судили о ниве, которую повредил скот людей, и Мы присутствовали при их суде. И Мы вразумили Сулаймана об этом. И всем Мы даровали мудрость и знание...»[548]. И свидетельствовал Аллах — велик он и славен! — в пользу своего пророка Сулаймана — мир ему! — о правом деле и не осудил Да'уда за ошибку. Затем Всевышний восхвалил их обоих вместе, сказав: «И всем Мы даровали мудрость и знание...»[549].

Говорит Мухаммад: Ахмад б. Мухаммад б. Зийад не переставал быть /с. 182/ судьей в первый свой срок исполнения должности с 291 года[550] до тех пор, пока не скончался эмир — да помилует его Аллах! — 'Абдаллах б. Мухаммад[551]. Когда стал править Халифатом эмир верующих[552] — да продлит Аллах «го жизнь! — он на короткое время подтвердил полномочия Ахмада б. Мухаммада б. Зийада на судейство, потом уволил его.

[№ 37] Рассказ о судье Асламе б. 'Абд ал-Азизе[553]

Говорит Мухаммад: он — Абу-л-Джа'д Аслам б. 'Абд ал-'Азиз б. Хашим б. Халид б. 'Абдаллах б. Хусайн б. Джа'д б. Аслам б. Абан б. 'Амр, маула 'Усмана б. 'Аффана — да будет доволен им Аллах! — и все они, таким образом, находились под покровительством 'Усмана б. 'Аффана