И еще меня поразило полное отсутствие колдовства. Жители трудились с утра до ночи, выращивая пищу. Смотрели телевизор, обсуждали политику и сериалы. В пятницу молодежь ходила на «плясы», откуда многие возвращались побитыми или почти женатыми. Мне там делать было нечего.

А потом – август взял и закончился. Питер встретил меня паршивой погодой и ощутимо низкой температурой. Телефон Арсения не отзывался.

Само собой пришло желание совершить подвиг районного масштаба. Целый день придумывала, какой именно. Хотелось чего-то чудесного, волшебного и полезного для любого желающего приобщиться к чуду. Мысль возникла совершенно случайно, так всегда бывает, если настойчиво думаешь об одном и том же целый день.

Прокопав свой шкаф, я отобрала четыре яркие шмотки, которые точно носить не стану. Они год без дела провалялись, значит, не нужны. Свистнула у папы один шелковый галстук, по его мнению, «вызывающе мерзкий». Ткань броская – как самая ядовитая тропическая змеюка. У мамы позаимствовала блузку, в которую она не влезет никогда. Оставалось нарезать все это на полоски. Потом дело пошло медленнее. Я никак не могла придумать, что не промокнет под дождем. В смысле – на чем можно написать объявление, чтоб оно подольше прожило на улице. Пришлось распотрошить рамку с фоткой себя любимой на фоне вечерней Ладоги. Рамка была со стеклом.

Собрав все приготовленное, я отправилась в путешествие по своему району. Подходящее дерево было найдено между домами и забором какого-то предприятия. Там еще небольшая речка течет. Медленная и заросшая. А на берегу много деревьев. Штук десять. Одно мне понравилось – на нем веток много, и они невысоко начинают расти. С земли дотянуться можно.

Тряпочные ленты я завязывала некрепкими узлами. И каждый раз просто так загадывала по желанию. Не слишком веря в их исполнение. Тут ведь дело в количестве прихожан. Чем больше людей захотят задобрить древесного духа, тем больше желаний исполнится. Я наверняка знаю.

Отступив на несколько шагов, я потрясенно замерла. Дерево преобразилось до волшебного. Новогодняя елка тихо отдыхает.

Для завершения задуманного повесила на сук табличку с надписью: «Дерево исполнения желаний» – да пошла себе довольная. Теперь изредка буду навещать его. Интересно же, как народ отреагирует, правда?

В сентябре я снова увидела Арсения. Бледного и потустороннего напрочь. Мне показалось, что он мне не обрадовался. Хотя делал вид, что совсем наоборот.

Свинство с его стороны, я-то ему точно была рада. Мне столько всего хотелось рассказать и о многом расспросить. Но его односложные ответы типа «да» и «нет» меня быстро утомили.

– Ты чем без меня занимался? Все дома сидел?

– Да.

– Тебя бабка чему-то учила?

– Да.

– Ты мне не хочешь ничего рассказывать?

– Нет.

– Нет – хочу. Или – нет, не расскажу?

– Да.

– Я сейчас как двину тебе сумкой по башке!

– Нет.

– Почему это?

– Не допрыгнешь.

Он прав – за лето еще больше вырос.

– Ты мне теперь не друг?

Арсений молчал. Раздумывал, как лучше ответить? Вряд ли. Он вообще словно не со мной был.

– Тогда можешь на меня больше не рассчитывать! Кто столько лет тебе учиться помогал? Правильно – я! И где благодарность?

– Спасибо.

Я психанула, развернулась и гордо ушла. Шла и все ждала – окликнет он меня или просто догонит. Обернулась, а он стоит где стоял. Как памятник. Пришлось вернуться. А то на него голуби гадить начнут.

– Ты подумай хорошенько, все-таки дружба не говна кусок, чтобы ей разбрасываться.

– Да.

Нарисовался Борька. Теперь он на целую голову ниже Арсения стал.

– Ты что к нему пристаешь? Видишь, чел занят. Что зыришь?

Последняя фраза относилась в мелкому первокласснику, который пребывал в первобытном ужасе после первого учебного дня.

– Брысь, школота!

– Нет, – вдруг проснулся Арсений.

– Пошли, друг. Ну ее. От баб одни неприятности. А от этой – в сто раз больше!

Меня так никто никогда не обижал. И что он до меня докопался? Вот гад.

– Да. Нет.

– И я так думаю, – согласился с Арсением Борька.

Тормознутого Арсения увели. Причем Борька поминутно оглядывался, чтобы насладиться моим расстроенным лицом. Мне было отчего горевать, но я тогда еще не знала, что Арсений исчезнет надолго. Знала бы – ни за что не разрешила бы Борьке так подло поступать.

В этот год осень как-то быстро стала зимой. Снежной и красивой как никогда. Все удивлялись – надо же, а как же глобальное потепление? Совсем мелкие дети восторгались снегом как невиданным чудом. В их жизни оно произошло впервые.

Арсений томился в своей комнате и, следуя указаниям бабки, изменял сознание при помощи простецких до дури тренировок. Час тратил на школьные уроки. Половину из которых списывал у Борьки. Отчего быстро отстал по всем предметам и вспомнил про меня.

– Слушай, когда я с ней занимался, то вроде дело шло лучше.

– Ты про что? – подозрительно поинтересовался Борька, которому нравилось бывать у Арсения даже невзирая на присутствие бабки.

– Я не соображаю ни фига. Просто ни в зуб ногой.

– И что, по-твоему, я в этом виноват?

– Да нет. Но давай лучше как с ней – ты мне просто объясняй, что вы там проходите. Мне так привычнее.

– Так бы сразу и сказал.

Борька он обиделся и в гости ходить перестал, но звонил по телефону. А на меня в школе смотрел волком.

Что мне было делать? Расспрашивать Борьку? Бесполезно. На звонки Арсений отвечал как робот, у которого заело программу. Невпопад, односложно. Минута разговора заканчивалась просьбой не звонить. Хоть обижайся, хоть ори – никакого толку. И самое обидное – ведь не без моей помощи он учится колдовству, правильно? А на себя ругаться я устала. В общем, я решила на время уйти в учебу и развлечения.

К новому году для Арсения наступили каникулы. Бабка объявила амнистию и позволила ему немного передохнуть. На радостях он решил ответить на мой телефонный звонок.

– Привет. Что такая невеселая? Обижаешься? Зря. Была бы ты на моем месте…

– Мне и на своем хорошо. Ты теперь совсем недоступен? А то я тут поблизости. Могли бы сходить куда-нибудь.

– Обманывать нехорошо.

И ничего я не обманывала! Ну да, не была я поблизости. Я на другом краю города была. И что с того? Всего лишь маленькое преувеличение, а он меня обвиняет. И откуда он узнал?

– Ты извини. Мне реально некогда. Я пока не могу ни с кем общаться. Так надо, понимаешь?