В реальности события развивались так. 4 августа русская галерная флотилия (90 гребных судов, более 300 пушек, 10 941 десантник) под командованием генерала Михаила Голицына вышла из Або к Аландским островам, около которых крейсировали несколько отрядов шведского флота. Один из них, заметив галеры на подходе к архипелагу (часть отряда Голицына в количестве 66 судов), попытался их атаковать.

* * *

БОЙ у острова Гренгам. 7 августа

Русские (генерал Голицын) — 90 гребных судов, более 300 пушек, 10 941 десантник.

Шведы (вице-адмирал Шеблад) — 1 линкор, 4 фрегата, 9 малых судов, около 1000 человек, около 200 орудий.

Русские галеры успели уйти от шведских кораблей под прикрытие берега — на мелководье, однако скандинавы пытались продолжить погоню и там. В результате все их фрегаты в проливе между островами сели на мель. Увидев, что неприятель сам лезет в ловушку, Голицын контратаковал противника. Шеблад с частью кораблей сумел вырваться из шхер в открытое море. Но неподвижные фрегаты после ожесточенного боя русские взяли на абордаж:. Правда, победа досталась дорого. Половина участвовавших в сражении судов получила настолько серьезные повреждения, что их пришлось сжечь.

Потери:

Русские — 85 человек убито, 246 ранено, 43 галеры.

Шведы — 103 человека убито, 407 пленных, большинство из которых ранено, 4 фрегата: 34-пушечный «Стор-Феникс», 30-пушечный «Венкер», 22-пушечный «Кискен», 18-пушечный «Данск-Эрн».

После боя остатки русской флотилии быстро отошли обратно к финскому берегу. На этом кампания практически закончилась. Больше ни одна из действующих сторон активности проявлять не пыталась. Английская эскадра оставалась в Балтийском море до глубокой осени, однако никто уже не сомневался, что ее присутствие дополнительного импульса Северной войне не придаст. Таким образом, Швеция лишилась последних иллюзий. Скандинавы постепенно начали свыкаться с мыслью о том, что большинство из потерянного за последние 20 лет им вернуть не удастся. Петр I, довольный тем, что «английский нарыв» благополучно рассосался, вновь свое основное внимание стал уделять флоту. Ведь только завладев морем, можно было принудить Швецию к невыгодному ей миру.

В этой кампании российский флот снова понес потери в крупных кораблях. «Эндрахт» — один из фрегатов, заказанных предыдущей осенью в Голландии, на переходе в Россию захватили шведы. Поэтому отправку других — «Амстердам-Галей» и «Декронделиве» — задержали. Голландцам же заказали еще два 50-пушечных линкора. Однако все эти корабли пополнили русский флот уже после заключения мира.

В Петербурге новых крупных кораблей не закладывали. Слишком уж большое количество старых многолетних «долгостроев» накопилось на царских верфях. Весной на стапелях стояло целых 11 линкоров. Из них до конца года на воду удалось спустить только четыре. Броун закончил 90-пушечный «Фридрихштадт», Рамз и Козенц — 80-пушечные «Норд-Адлер» и «Святой Петр», а Най — 66-пушечную «Астрахань». Изготовили и новую партию галер — на замену потерянным и вышедшим из строя по ветхости. В целом и парусному, и галерному флотам было обеспечено подавляющее преимущество над военно-морскими силами Швеции, при условии противостояния один на один (российские затраты на флот в 1721 г. составили более 1 100 000 рублей).

КАМПАНИЯ 1721 г. Несмотря на достаточно обоснованную уверенность в том, что Швеция в предстоящем году не станет дожидаться начала боевых действий, а еще весной вступит в переговоры о мире, Петр I не успокаивался. Зимой приложили массу усилий, чтобы достроить еще несколько линкоров. Для спуска кораблей на воду в феврале-марте во льду делали огромные проруби. Таким способом Рамз и Скляев ввели в строй (находившиеся на стапелях по пять лет!) 80-пушечные «Фридемакер» и «Святой Андрей», а Броун —.70-пушечную «Святую Екатерину». После чего численность русского флота открытого моря составила 29 линкоров и 6 более мелких кораблей (2128 орудий, 16121 человек).

Десантная армия, собранная в Финляндии для вторжения в Скандинавию, насчитывала 40 000 солдат и при нужде в любой момент могла быть значительно увеличена. Перебросить ее через Балтику готовился армейский флот — 171 галера, способная принять 22 870 десантников. Количество гребных судов в транспортных флотилиях легко обеспечивало снабжение экспедиционных сил.

Шведы имели в своем распоряжении около 20 000 солдат, которые в основном сосредотачивались вокруг Стокгольма. Шведский флот мог выставить всего 11 линкоров (752 орудия), 3 фрегата и немногим более 30 галер. Но все корабли имели малочисленные и к тому же плохо обученные экипажи. Продолжать войну при таком соотношении — явно бессмысленно. Даже тот факт, что 24 апреля английская эскадра адмирала Норриса (25 линкоров, 4 фрегата) вновь отправилась из Британии в Балтийское море, не вдохнул в скандинавов каких-либо надежд. Слишком хорошо они помнили прошлое лето. Поэтому 5 мая шведская делегация прибыла в финский город Ништадт с официальной просьбой прекратить военные действия и вступить в переговоры о мире.

Дипломатический диалог предстоял тяжелый, и Петр на всякий случай решил не останавливать совсем боевые операции, а подкрепить словесные аргументы своих уполномоченных демонстрацией военной силы. В конце весны он отправил в Ботнический залив одну из эскадр армейского флота. Возглавил рейд генерал Ласси.

14 мая отряд (73 гребных судна, 5500 солдат десанта) вышел из Гельсингфорса и ровно через две недели подошел к шведским берегам в районе города Евле. В течение месяца русские галеры прошли вдоль западного побережья Ботники, высадив за это время 17 десантов. Практически не встречая сопротивления, они разрушили в тех местах все, что представляло собой хоть какую-то ценность. 28 июня Ласси благополучно пересек залив в обратном направлении и прибыл в Васа. На этом боевые действия Северной войны фактически завершились.

Все лето в Ништадте шли переговоры, которые, как и ожидалось, получились нелегкими. В конце концов, русскому армейскому флоту пришлось совершить еще одну демонстрацию. 10 августа генерал Голицын получил приказ двинуть весь наличный галерный флот к Аландским островам и начать разведку предполагаемых мест высадки. Выполняя его, 124 гребных судна под Андреевскими флагами подошли к архипелагу. Но на этот раз все закончилось без выстрелов — 10 сентября в Ништадте наконец-то подписали долгожданный мир.

Некоторые итоги

Если отбросить ритуальное бахвальство и патриотическую трескотню о подвигах чудо-богатырей и величии родины, то непосредственные итоги боевой деятельности русских моряков в Северной войне 1700—1721 гг. при ближайшем рассмотрении оказываются более чем скромными. Флот вообще стал, наверное, самым противоречивым достижением первого российского императора. Практически в течение всей сознательной жизни корабли оставались для Петра наиболее сильной страстью, зачастую заглушавшей все доводы разума и здравого расчета. К парусам и веслам он испытывал, мягко говоря, странное чувство («корабли — дети мои»). Но по большому счету морские эскадры в его руках являлись все же не инструментом внешней политики (или способом приобретения денежной прибыли), а очень напоминали огромную, чрезвычайно дорогую игрушку (стоимостью от четверти до трети госбюджета), изготовленную и работающую только ради прихоти венценосного романтика. Судите сами — Азовский флот сгнил, так ни разу и не вступив в бой с неприятелем. Прорыв в Средиземное — или хотя бы в Черное — море остался пустой мечтой. А эскадры Балтийского флота нанесли противнику столь непропорционально малый ущерб в сравнении с усилиями, потребовавшимися для обзаведения ими, что отечественная историография по сию пору стесняется этой статистики. За весь период боевых действий петровские моряки сумели вырвать из рядов врага всего один (!) линкор, да и то в самом конце войны. В то время как, например, союзный русскому датский флот только лишь в одном 1715 г. захватил четыре таких судна.