Впрочем, иного результата ожидать и не приходилось. В отличие от армии, идеи и цели которой были понятны и близки большинству россиян, флот не мог найти в традиционно сухопутной стране никакой опоры ни в умах, ни на практике. Морское мышление нации выковывается многими поколениями широких групп населения, чьи деловые и финансово-экономические интересы напрямую зависят от мореплавания. Создать такой слой искусственно в лесостепном государстве не удавалось еще никому. И потому выглядит вполне закономерным то, что со смертью Петра мало кому понятная «игрушка» сразу же захирела. После 1724 г. (Петр умер в феврале 1725 г.) из всех огромных 70—90-пушечных линкоров, во множестве построенных «царем-шхипером» на выколачиваемые из нищих мужиков последние копейки, в море из базы всего несколько раз выходил только один. Остальные сгнили, простояв у причалов без всякой пользы. И превратившись, таким образом, видимо, в самый дорогой в мире (и самый недолговечный) памятник ограниченности власти даже великих самодержцев. Грезы о «царстве» над океанами так и остались грезами. Правда, за последующие 300 лет идею морского величия петербургские и московские правители не единожды пытались реанимировать. Потуги эти каждый раз неизменно заканчивались очередным крахом. Однако желающих побаловаться широкомасштабными экспериментами с предрешенным банкротством в финале меньше не становится. Во всяком случае, споры на тему «нужен ли большой флот России» продолжаются в нашей стране и сегодня.

Единственной частью петровской военно-морской организации, все же худо-бедно прижившейся как в структуре вооруженных сил государства, так и в головах личного состава, стал армейский флот, не способный к самостоятельной борьбе за не прибрежные коммуникации[98]. Поэтому даже после Полтавы вместо решительного броска на Скандинавский полуостров через Балтику (или на крайний случай относительно дешевой и не требовавшей большой крови блокады тех шведских провинций, что располагались на южном и восточном побережье Балтийского моря и из-за которых, в сущности, шла война) к победе пришлось идти куда более долгим и тернистым путем.

Говоря проще, российские вооруженные силы, несмотря на титанические усилия Петра в течение всего его царствования, смогли освоить (да и то с оговорками) на «большой воде» только давно устаревший инструмент, которым продуктивно работать в ту эпоху было уже нельзя. Отчего и боевые действия затянулись после коренного перелома у Полтавы на целых 12 лет. И великодержавный триумф пришлось добывать в традиционном отечественном стиле — перерасходуя огромные материальные средства и неся совершенно неоправданные гигантские потери в людях.

Несмотря на то что в ходе Северной войны 1700— 1721 гг. все ее участники преследовали лишь ограниченные узкорегиональные цели, она по большинству параметров (продолжительности, количеству войск, использованному с обеих сторон, и масштабам территорий, служивших театрами боевых действий) была весьма крупным конфликтом, который несомненно мог привлечь к себе заинтересованное внимание Европы и внести некоторый вклад в историю развития военного искусства. Однако в этом смысле ей не повезло, так как одновременно на западе континента разразилась война за испанское наследство, втянувшая в свою орбиту все супердержавы той эпохи. Она стала первым, по сути, общемировым столкновением, в результате которого начался передел заморских колоний. В тени этого грандиозного противоборства, шедшего одновременно на громадных водных и сухопутных пространствах и оказались армии-участницы Северной войны, поскольку ни одна из них не входила в военную элиту тех лет.

Вышеуказанным стечением обстоятельств и объясняется тот факт, что во всемирной историографии, когда речь заходит о выдающихся полководцах начала XVIII столетия, в первую очередь называются имена герцога Мальборо, принца Евгения Савойского, маршалов Вобана, Виллара, Таллара и ряда других военачальников, блиставших на полях сражений в Западной Европе. Из тех же, кто руководил войсками в битвах Северной войны, безоговорочную компанию им составляет лишь шведский король Карл XII, сумевший на несколько лет возродить былую громкую славу когда-то непобедимых скандинавов.

Выдающиеся полководцы, вроде тех, которые упомянуты выше, рождаются редко. А, кроме того, даже наделенный «искрой божьей» человек имеет несоизмеримо больше шансов вырасти и заявить о себе как о военачальнике не во второстепенной стране или на задворках цивилизации, а в рядах передовой армии, что в те годы представляли собой войска Франции, Австрии, Англии и Голландии. Поэтому более широкая известность именно их командиров вполне закономерна. Впрочем, это, конечно же, не означает, что среди тех, кто вел борьбу за обладание районами юго-восточного побережья Балтийского моря, кроме молодого монарха Швеции, не имелось интересных личностей. Хотя их талант и не был столь ярок, как у вышеупомянутых «классиков», история Северной войны во многом является суммой приложения или столкновения энергий именно этих людей.

В отечественной историографии основное внимание традиционно уделяется командованию русской армии. Но в данной работе автор решил отступить от этого правила и начать исследование с персонажей вооруженных сил противника. Сам Петр Великий, нисколько не стесняясь, называл шведов своими учителями. Так будет удобней и для наглядного построения причинно-следственной цепочки, более логично объясняющей взаимосвязь событий.

Шведская армия, принявшая на себя в 1700 г. удары сразу трех противников, представляла собой уже не тот совершенный и дотоле еще невиданный механизм, который создал в начале XVII в. талантливейший реформатор и выдающийся полководец король Густав II Адольф. Соседи постепенно переняли его модель организации войск и тактические новшества, лишив, таким образом, Стокгольм монопольной собственности на секрет блестящих побед. К тому же постоянные войны минувшего столетия привели экономику небогатого природными ресурсами скандинавского государства в немалое расстройство. Данное обстоятельство не позволяло иметь значительные наемные вооруженные силы. А скромная численность населения страны сводила размеры национальной армии, формировавшейся посредством рекрутских наборов, к весьма ограниченному количеству солдат.